Холодная квартира

Жил-был в Ржеве Константин Ивановский. Квартира его располагалась на третьем этаже дома № 22/38 по улице Краностроителей. Обычная ржевская пятиэтажка. Несмотря на ежегодное повышение платы за отопление, температура зимой в квартире Ивановского не увеличивалась. Что Константина не устраивало, поскольку жить при 16-17 градусах неуютно. К тому же 16-17 градусов — это максимальное значение, часто бывает и ниже. Страдал не только наш герой, но и соседи. Жалобы в управляющую компанию «Захолынское», понятное дело, результата не давали. Решил Ивановский пойти на крайнюю меру — обратиться в суд. Заявил требование: произвести перерасчет платы за отопление с 1 декабря 2011 года по 31 января 2012-го. Раз, мол, услуга не оказывается надлежащим образом, пусть хоть снизят плату.

Однако не на тех Костя напал. В УК «Захолынское» работают люди ушлые, грамотные, к претензиям жильцов привыкшие. На домашние спиртовые термометры внимания не обращают. 17 и 25 января в квартире Ивановского побывала техник-смотритель Г. Румянцева. Явилась она не одна, а с термометром контактным цифровым ТК-5.06 заводской номер 1051155, прошедшим необходимую поверку. И термометр сей показал, что 17 января температура в квартире Константина +18 градусов, а 25 января — аж 19. «Спиртовые свои термометры, — посоветовала представитель УК, — можете выбросить, они врут». «Так у соседей столько же показывает», — возразил Костя. «И у соседей врут», — успокоила Румянцева.

Приборы, конечно, могут врать, но если человеку холодно, его не убедишь, что тепло. При 16-17 градусах человек в жилище замерзает, а при 19 чувствует себя более-менее нормально. К тому же, если верить «Захолынскому» и его термометру, у жителей дома № 22/38 массовый перманентный озноб. В квартирах тепло, а они почему-то дрожат. В деле Ивановского имеется еще нюанс. Одна из комнат его двухкомнатной квартиры — угловая, а в угловых комнатах, по нормам, температура воздуха не должна быть ниже 20 градусов. Так что даже по хитрому «захолынскому» термометру нарушение режима налицо. Однако и здесь у компании нашлось что сказать на суде настырному истцу. «С какого перепугу, — поинтересовались у Ивановского представители УК, — комната у вас угловая? Она же имеет одну наружную стену, а вторая стена только частично выступает на улицу».

Одним словом, суд Ивановский проиграл, подав, правда, апелляцию. «Захолынскому» с его волшебным термометром жалобы жильцов не страшны. Только вот теплее от этого жильцам не станет. Сейчас УК «Захолынское» отписана «Энерго Инвесту». Может, эта фирма, которая занимается теплоснабжением, наведет порядок с температурой и в доме № 22/38?

Проблема отношений граждан и коммунальщиков — застарелая. В подтверждение публикуем рассказ М. Зощенко на ту же тему.

Кошка и люди

Михаил Зощенко

Печка у меня очень плохая. Вся моя семья завсегда угорает через нее. А чертов жакт починку производить отказывается. Экономит. Для очередной растраты.

Давеча осматривали эту мою печку. Вьюшки глядели. Ныряли туда вовнутрь головой.

— Нету, говорят. Жить можно.

— Товарищи, говорю, довольно стыдно такие слова произносить: жить можно. Мы завсегда угораем через вашу печку. Давеча кошка даже угорела. Ее тошнило давеча у ведра. А вы говорите — жить можно.

Председатель жакта говорит:

— Тогда, говорит, устроим сейчас опыт и посмотрим, угорает ли ваша печка. Ежли мы сейчас после топки угорим — ваше счастье — переложим. Ежли не угорим — извиняемся за отопление.

Затопили мы печку. Расположились вокруг ее. Сидим. Нюхаем.

Так, у вьюшки, сел председатель, так — секретарь Грибоедов, а так, на моей кровати, — казначей.

Вскоре стал, конечно, угар по комнате проноситься. Председатель понюхал и говорит:

— Нету. Не ощущается. Идет теплый дух, и только. Казначей, жаба, говорит:

— Вполне отличная атмосфера. И нюхать ее можно. Голова через это не ослабевает. У меня, говорит, в квартире атмосфера хуже воняет, и я, говорит, не скулю понапрасну. А тут совершенно дух ровный.

Я говорю:

— Да как же, помилуйте, — ровный. Эвон как газ струится.

Председатель говорит:

— Позовите кошку. Ежели кошка будет смирно сидеть, значит, ни хрена нету. Животное завсегда в этом бескорыстно. Это не человек. На нее можно положиться.

Приходит кошка. Садится на кровать. Сидит тихо. И, ясное дело, тихо — она несколько привыкшая.

— Нету, — говорит председатель, — извиняемся.

Вдруг казначей покачнулся на кровати и говорит:

— Мне надо, знаете, спешно идти по делу. И сам подходит до окна и в щелку дышит.

И сам стоит зеленый и прямо на ногах качается.

Председатель говорит:

— Сейчас все пойдем.

Я оттянул его от окна.

— Так, говорю, нельзя экспертизу строить.

Он говорит:

—Пожалуйста. Могу отойти. Мне ваш воздух вполне полезный. Натуральный воздух, годный для здоровья. Ремонта я вам не могу делать. Печка нормальная.

А через полчаса, когда этого самого председателя ложили на носилки и затем задвигали носилки в карету скорой помощи, я опять с ним разговорился.

Я говорю:

— Ну как?

— Да нет, говорит, не будет ремонта. Жить можно.

Так и не починили.

Ну что ж делать? Привыкаю. Человек не блоха — ко всему может привыкнуть.