Преданья ржевской старины глубокой

Почти о каждом уездном древнем городке в его краеведческой автобиографии можно прочесть, что он расположен на пересечении выгодных водных или сухопутных торговых путей. Если нет таковых, то просто указывается, что предки выбрали очень удачное место, ибо рельеф позволяет отражать набеги неприятеля. Чаще всего, говоря о выгодном расположении городка, имеют в виду обе причины сразу.

В крупные города закладывают первый камень, или первое бревно, с иными целями. «Отсель грозить мы будем», — и баста. Да, и еще: «Запируем на просторе». И пируют по сей день. Агрессия, или так называемый пассионарный толчок, свойственный особо деятельным натурам, оправдывает себя и окупает.

Интересный вывод Ключевского о периоде борьбы Москвы и Твери за великокняжеский стол в XIV веке: «На стороне тверских князей были право старшинства и личные доблести, средства юридические и нравственные; на стороне московских были деньги и уменье пользоваться обстоятельствами, средства материальные и практические, а тогда Русь переживала время, когда последние средства были действительнее первых». «Как похоже на наше время!» — воскликнул бы представитель любой эпохи, любого этноса.

«Того же 1361 лета кзянь велики Литовьский Олгерд Гедиманович приездил Ржевы смотрити», — читаем в периодическом рукописном издании в одном экземпляре под названием «Никоновская летопись» в разделе «Светская хроника».

Великий князь литовский «смотрити» приехал неспроста. Результатом смотрин стал «мир и любовь з братьею…»

Шестьсот с лишним лет назад Ржев являлся побратимом многих княжеств. Они приходили к нам с мечом, но не все от меча гибли. За пару лет до упомянутого визита Ольгерд уже посещал Ржев и так подзадержался, что войска Твери и Можайска насилу выпроводили его.

Собственно, его тогда никто и не приглашал. Для Ржева незваный Ольгерд был гораздо хуже монголо-татарина. Батый в своей время до нас не доехал, а позже литовские, тверские и московские «побратимы» ни одному хану ничего не оставили.

С каждым годом изменяющийся политический расклад сил между Ордой, Москвой, Тверью и Литвой настолько запутывал летописцев, что упрекать их в необъективности не стоит.

Ну, например, сообщает бесхитростный летописец, что Ольгерд попросил у Симеона Ивановича (сына Ивана Калиты) руки его свояченицы Ульяны. Мало ли — может, понравилась девушка Ольгерду Гедимановичу? Он тоже человек, хоть и князь, хоть и литовский. Но историки начинают остервенело спорить. Почему Гедиманович испрашивал разрешения у князя московского, а не у главы тверской княжеской семьи Василия и не у брата Ульяны князя Всеволода? И почему московский князь согласился на заключение этого династического брака? — А потому, — сам себе отвечает историк, — что князь московский убил сразу трех зайцев… — А вот и не трех, — возражает другой исследователь, — для чего же тогда Ольгерд отдал дочь свою за Бориса, князя Городецкого?

В 1368-м Ржев у литовцев отнял Дмитрий Донской, потом построил каменный кремль в Москве, разбил татар на реке Вожже и стал основательно готовиться к Куликовской битве.

А Ольгерд все не унимался, он считал Ржев трамплином на Москву.

«Может быть, Ольгерд, — пишет немецкий историк, — вернул себе район Ржевы, захваченный в 1368 москвичами: несколькими годами позже вновь сообщается о московском походе на Ржеву без указания на то, когда город успел снова попасть в литовские руки». И тот же историк отмечает выгодное географическое положение нашего города.

В 1376-м маниакальный прибалт — вновь у стен ржевского кремля. А за шесть лет до того он выступил в поход на Москву, причем второй по счету. Москвичам пришел на подмогу Владимир Серпуховский. Ольгерд простоял восемь дней, «оубоялся и начать мира просити», а через некоторое время обручил дочь Елену с князем Владимиром Серпуховским. Тонкий все же политик.

Умер Ольгерд в 1377-м. Его жена Ульяна вела переговоры о женитьбе их сына Ягайло на дочери Дмитрия (московского князя) и переходе Литвы в православие. По большей части Литва оставалась языческой.

Но Ягайло женился на польской королеве Ядвиге, и литовцы стали католиками.

А захвати Ольгерд Ржеву в 1376-м да отхвати какую-нибудь ржевскую красавицу для своего великокняжеского чада — как знать, может, вся Литва стала бы старообрядческой.