Рыба есть. "Рыбоохрана тоже"

В рейд с ржевскими инспекторами «Рыбоохраны» (называется она более длинно и скучно, но для краткости будем звать так) просился давно. Однако состоялся он только сейчас, в пасмурный и прохладный ноябрьский день.

Такие затоны часто перекрывают сетями

— Проедем на Вазузу и Осугу, — информирует инспектор С. Гусев, — посмотрим, нет ли «сеточников».

Сети — запрещенное орудие лова рыбы. Но именно сеточники являются наиболее распространенными нарушителями. Причем нередко горе-рыбаки разводят руками и оправдываются: «Мы не знали, что сетями нельзя».

— Стандартный набор рыбака, — улыбается Сергей Гусев, — удочки, водка, сеть. Не получилось поймать на уду, сеткой что-нибудь да зацепишь. Что касается спиртного, пьяные клиенты у нас — обычное дело. А если в компании имеются женщины, сразу надеваю шапку. В случае конфликта тут же в волосы вцепляются.

К счастью, переделки, тем более со стрельбой, случаются редко. В основном идет будничная работа по патрулированию водоемов.

Справка. Зона ответственности ржевской инспекции включает в себя восемь районов общей площадью 19814 квадратных километров. Это весь запад области от Старицы до Белого: 289 рек, 156 озер. Возглавляет инспекцию А. Волевач, который охраняет водные богатства края уже 26 лет. Также в штат входят инспектора С. Гусев и Н. Кузьмин, делопроизводитель М.Квак. Есть и внештатные помощники.

Сергей Гусев

Садимся в УАЗик и, захватив добровольного помощника Виктора Глебова, двигаемся в сторону Зубцова.

— Промысловых артелей, — рассказывает Сергей Гусев, — на нашей территории нет. Только рыборазводный завод в Зубцовском районе. Мы как раз едем в те места.

— Откуда рыба, которая продается на ржевских рынках?

— В основном из Смоленской области, с реки Гжать. Ловят наши, ржевские, сдают перекупщикам. Вылавливают, конечно, сетями, но Смоленский регион вне нашей зоны ответственности.

— Рыба, пойманная на спиннинг и в сеть, отличается?

Ловить сетями запрещено

— Конечно, — вступает в разговор В. Глебов, — сетевая — «объячеянная», вокруг головы характерный ободок. Рыба бьется, сдирается чешуя, часто повреждаются жабры. Если сетевую рыбу отпустить, она болеет и обычно умирает, поскольку без чешуи прекращает расти. В нерест же в определенных местах вообще ни на что нельзя ловить. Ведь рыба идет метать икру туда, где сама появилась на свет — обычно в верховья небольших рек. Там и становится легкой добычей браконьеров.

— Весной, в нерест, дома почти не бываем, — констатирует С. Гусев. — В западные районы — Жарковский, Западнодвинский — выезжаем на несколько дней. Раньше в Западной Двине была инспекция, но ее два года назад закрыли, передав нам функции. Эффективность местных инспекторов была низкой, что можно понять. Если тебе угрожают сжечь дом, задумываешься.

— А вам не угрожают?

—В большом городе легче затеряться. Угрожать нам бесполезно, спорить и драться тоже, еще злее становимся. Чаще предлагают заплатить штраф на месте. Но у нас тех, кто соглашается, нет. Составляем, как положено, протоколы. Не потому, что зарплата большая — самая обычная. Просто любим свою работу и стараемся делать ее добросовестно. Нельзя же одним днем жить — так ничего детям и внукам не останется.

По результативности наша инспекция — одна из лучших в области.

Справка. С начала 2009 года ржевской инспекцией “Рыбоохраны” выявлено 310 нарушений, в том числе возбуждено десять уголовных дел по факту незаконной добычи рыбы.

Минуем мощное сооружение — плотину, за счет которой образовалось Вазузское водохранилище, двигаемся на излюбленные рыбацкие стоянки. Естественно, сотрудники “Рыбоохраны” съезды к водоемам в здешних местах знают наизусть. Чем дальше от города, тем хуже дороги. Рыбаков это, однако, не смущает. Многие специально ищут самые непроезжие места, по пословице: рыба ищет, где глубже, а человек — где рыба.

— Рыбаки разные бывают, — рассуждает Сергей Гусев, — для многих это спортивный азарт — кто кого. Известен, например, ржевитянин, который ловит в Волге хариуса на спиннинг и, поймав, отпускает. Вот другой пример — человек не нарушает закон, используя спиннинг, но у него восемь щучек по 18-19 сантиметров каждая. А если щука меньше 32 сантиметров, он обязан ее отпустить. Зачем ему эти щурята — разве ими наешься? Они вырастут и станут достойной добычей. К сожалению, многие живут одним днем. В западных районах есть закрытые водоемы, где вообще рыбы нет — всю выловили сетями. Это было в тот период, когда мы там еще не работали. В настоящее время рыба стала появляться.

— А в Волге, Вазузе, Осуге, на водохранилище рыба есть?

— Рыбы становится больше, — убежден Виктор Глебов, — тот же хариус (у нас его называют сиг) — очень редкая рыба. Окунь, щука, плотва, налим, судак и другие.

— Но и нарушителей меньше не становится?

— “Рыбоохраны” сеточники, конечно, боятся, — продолжает С. Гусев, — штрафы серьезные. Прислушиваются — и если в глухом месте слышен шум машины, бросают все и скрываются. Изредка «накрываем» электроудочников — в этом случае наступает уголовная ответственность. О тех, кто пытается глушить динамитом, давно не слышно.

Справка. Все больше становится добровольных помощников «Рыбоохраны»: истинных рыбаков с удочками, которые не терпят сеточников. Если вы заметили, что кто-то вылавливает рыбу сетями, можете в любое время суток звонить по указанным телефонам: 3-24-49, 8-910-839-33-65, 8-920-163-84-35.

Тем временем въезжаем в деревню Марково на Вазузе. Здесь так называемый овраг — река образует замкнутый затон. И местные балуются сетками. Одну из них Виктор Глебов вытягивает из воды. Она недавно проверена хозяином — попался лишь один налим. Кстати, эта рыба нерестится в декабре. Тут же на берегу появляется мужик и начинает канючить, что «москвичам не даем сетями ловить».

— Твоя сетка? — спрашивает Гусев. — Сейчас протокол составим.

— Не моя, — врет мужик.

Сетка, между прочим, стометровая, через весь затон. Мы едем дальше. Чтобы составить протокол, нужно застать нарушителя с поличным, за вытягиванием сети или с рыбой.

— Китайские сети стоят от 300 до 500 рублей за одну штуку, — подсказывает Виктор. — Могут быть общей длиной до километра. Люди на надувных лодках перекрывают ту же Вазузу или Осугу поперек. Рыбе некуда деваться.

Двигаемся дальше, съезжаем на стоянку. Рыбаков здесь нет. У нашего УАЗа уже подключен передний мост, но даже с его помощью пробираемся с большим трудом — мокрая осень сделала свое дело, кругом сплошная грязь. Дорог нет, да и направления плохо прослеживаются. Сергей и Виктор показывают траншею, вырытую «черными копателями».

— Часто их встречаем, — говорит Гусев. — Кстати, и змей тут много, даже специальные таблички прибиты.

Возвращаясь с «монаха» (это место называется так, потому что лет пятнадцать назад здесь жил отшельником сычевский монах), замечаем следы от УАЗа. Путь по колее настолько замысловат, что ралли Париж — Дакар отдыхает.

— Нормальные рыбаки, — замечает Виктор, — сюда не поедут. Только с сетями. Деревень рядом нет, значит, ржевские или зубцовские.

Справка. Парк ржевской “Рыбоохраны” состоит из трех УАЗов (один, как выразился С. Гусев, уже «сдыхает»), трех моторных лодок, двух снегоходов «Буран», с помощью которых контролируют зимний лов.

С трудом пробравшись по вязкой грязи, выезжаем на берег Осуги. Костер еще не остыл.

— Уехали час-полтора назад, — определяет Глебов. — Вот камень, служивший грузом, вот следы от лодки, вот веревки, чешуя от рыбы. Ставили сети. Я говорил, с утра надо было ехать.

— Не скажи, — возражает Гусев. — Вечерние компании — тоже не редкость.

Что ж, по заказу в присутствии журналиста прихватить сеточников не получилось. Ничего страшного.

— Все равно мы их отловим, — не сомневается Сергей, — не сейчас, так позже. Бывает, по четыре часа в засаде сидеть приходится, чтобы нарушение было налицо.

Отрицательный результат — тоже результат. Собственно, к нему и стремится “Рыбоохрана”. Хотя нарушителей и браконьеров меньше, увы,  не становится. Но открыто, в наглую, не безобразничают. А некоторые признаются, что решили бросить незаконный лов — больно дорогая получается рыбка.

М. Квак, А. Волевач, С. Гусев

На следующий день захожу в инспекцию на улице Партизанской, чтобы сделать фотографии и побеседовать со старшим инспектором А. Волевачем.

— Мы контролируем, — доводит до сведения Анатолий Павлович, — не только законность лова, но и экологию в природоохранной зоне водоемов. К сожалению, культура людей падает. Мусор по берегам стал бедой. Оборудуют несанкционированные причалы.

— Удивительно, что люди свинячат там, куда, возможно, приедут снова.

— Тоже поражаюсь — неужели нельзя собрать свой мусор и отвезти его в ближайший контейнер или закопать в стороне. Пластиковые бутылки вообще все заполонили.

Справка. Согласно закону, нельзя мыть автомобили в водоемах, мусорить на берегах. За это полагается штраф.

— Не раз обращались в администрацию города, — говорит А. Волевач, — с просьбой закрыть свободный проезд к Волге в районе бани. Например, поставить шлагбаум. Там постоянно моют машины, причем почему-то удивляются, когда мы штрафуем водителей. Неужели непонятно, что грязь, нефтепродукты, масло текут вниз, причиняя ущерб реке. А если ниже кто-нибудь купается? Пожалуйста, мойте машины в автомойках.

Река Осуга

Анатолий Павлович рассказывает о красотах озер Западнодвинского и Жарковского районов, о радужной форели, которая водится в реках Межа и Велиса. Эти реки, в отличие от всех других в зоне деятельности ржевской инспекции, относятся к Балтийскому, а не Каспийскому бассейну. О том, что впервые за много лет рыбаки в Старицком и Ржевском районах поймали двух сомов. Правда, небольших, по три килограмма.

— Вода большая, — радуется Волевач, — рыба поднимается снизу вверх. Раньше ведь сомов только под Тверью вылавливали. Зимовка должна быть хорошая. Рыбы в Волге становится больше.

— А если бы не было “Рыбоохраны”?

— Даже страшно представить, что происходило бы. К природе у большинства людей потребительское отношение. Рыбу, особенно в озерах, точно всю выбили бы.

В заключение инспекторы пообещали взять журналистов “Были” весной в командировку на запад области. Значит, впереди новые встречи с теми, кто охраняет наши водоемы.