В октябре багрянолистом

Страна отмечает двухсотлетие пушкинского лицея. Царскосельское учебное заведение третий век носит имя ученика, который по многим предметам, мягко говоря, не блистал, поведением не отличался. Да и пристроил его в лицей по блату «дядя самых честных правил». Может, поэтому филологи из Удомли лицей называют педагогическим феноменом: «Педагогика той поры, — размышляют кандидаты педагогических наук, — это почти миф, нам есть чему поучиться, например, уважительному отношению к ребенку. Да, царскосельский ученик был выше учителя по сословному признаку, но ведь каков результат...»

Так уж и уважительному. И о каком результате речь? Царскосельский лицей — это ведь тоже педагогический эксперимент. Условия для детей там создали почти каторжные, режим — интернатовский, казарменный. Понятен источник вольнодумства лицеистов, «гордых планов, пылких клятв». К чему они привели? Разбудили Герцена — и понеслось…

Хотя конечно — без образовательных реформ ни одна эпоха не обходилась. Человечество накапливает знания, и чтобы их вдолбить в юные мозги, изобретаются новые методики, увеличиваются сроки обучения. Со стороны кажется, что школьные реформы — это злокозненные выкрутасы чиновников, те в свою очередь оправдываются, мол, чтобы обрести — приходится терять.

Ржевская Пушкинская готовится к двойному юбилею: 75-летию школы и пятилетию музея, созданного Валентиной Ивановной Трифоновой, отработавшей здесь сорок четыре года. Школа в буквальном смысле является ее родным домом. Ее мама отработала библиотекарем всю жизнь — одна запись в трудовой книжке. Когда в 1945-м родилась Валентина, семья проживала в комнатушке при школе. Получается, что за 66 лет Валентина Ивановна отлучалась из школы только на период обучения в Тверском, тогда Калининском, педагогическом институте на факультете иностранных языков.

С 1986 по 2006, в период кардинальных преобразований, она являлась завучем школы. Это то время, когда учебные заведения стали превращаться в колледжи, гимназии, лицеи.

— Мы вышли на эксперимент и создали школу адаптивной модели, — вспоминает Валентина Ивановна. — Каждой группе ребят — индивидуальный подход. Гимназистам — углубленное изучение предметов, другим — обыкновенные федеральные программы. Были классы коррекции, выравнивания. Мы по этой модели проработали много лет, вплоть до ломки под названием «реформа».

— «Ломка» — это ваше определение?

— Это я только что придумала, не пишите… Гимназия вроде уже не нужна, и учить теперь надо всех одинаково.

Вот и С. Жукова, заместитель директора по воспитательной работе, говорит, что праздник 19 октября будет называться днем посвящения в первоклассники. А раньше посвящали в гимназисты.

— Почему, — спрашиваю, — в ту пору вы не стали лицеем? Казалось бы, вся стать.

— Лицей по определению — это школа, где есть профессиональное обучение. В 35-м лицее, например, обучают на железнодорожников. Когда мы стали набирать первых гимназистов, зародился праздник — день лицейского братства. На нем присутствуют первые и одиннадцатые классы, родители. Первоклассникам вручаются фирменные значки, проходит традиционное чаепитие.

Светлана Никодимовна о Валентине Ивановне говорит в восторженных тонах: «В этом году она не захотела больше работать, но мы в покое ее не оставляем. Валентина Ивановна — руководитель кружка в школьном музее, мы без нее пропадаем, только она владеет нужной информацией. Назовите любой год — она вам скажет, кто был выпускником у какого учителя. Она помнит, какую сценку ставили, кто выступал, кто пел. Мы здоровье ее бережем, она приходит раз в неделю, сейчас, правда, в канун даты — чаще. Она помогает готовиться, собирает ребят, теребит классных руководителей, обрабатывает исторический материал. Но совсем ее мы не отпустим: без нее как без рук.

Домашние тоже говорят: «Пойдешь на пенсию, посадим тебя в музее в качестве экспоната с табличкой «Она видела Гуревича».

У стенда, посвященного Якову Иосифовичу.

— Он был нашим директором с 1946 по 1953 годы, в 1951-м в этих стенах основал музыкальную школу, сейчас в том классе кабинет истории. Вот наш первый музыкальный выпуск, три выпускницы: это я, вот Лена, на фотографии нет дочери Покрышкина, но она с нами училась. А эти фотографии Яков Иосифович делал сам. Варвара Васильевна Симонова (Вишнякова), наша Варвара-краса, стоит у фонтана, видите, какая красота — цветы, клумбы. Фонтан снесли 12 апреля 1961 года, когда стали строить спортивный зал. Вот опера «Иван Сусанин», в этом году исполнилось 60 лет постановке. Эдик поет в драном тулупе. Моя бабушка им зимой бочку с капустой прикрывала. Тулуп — ветеран, она в нем всю войну проходила.

В музее есть парта образца 60-х. А еще из запасников Валентина Ивановна извлекла чернильницу-непроливашку и ручку с пером.

Как знакомо и как забыто! Проследим расстояние от чернильницы до ноутбука — лет пятьдесят от силы наберется. А сколько веков пробиралось человечество от папируса до чернильницы? Это потому, что образовательным реформам пращуры мало внимания уделяли.

— Валентина Ивановна, есть в образовательных процессах что-то, что нужно воспитывать и нельзя менять ни при каких реформах?

— Два чувства — совесть и память.