Убийство в д. Карамзино: расследование журналистов "МК"

Перед новым, 2006 годом, в Зубцовской деревне Карамзино произошло дикое убийство. Зарубили московского дачника, а с ним еще трех женщин и — что самое жуткое! — двух малышей, 4 и 5 лет от роду. Злодея поймали почти сразу. Он сознался. Летом предварительное следствие было закончено, а скоро суд будет решать, направлять ли его на принудительное лечение. Но... Спецкор «МК» побывала на месте происшествия и убедилась: кровавый след ведет на Петровку. Может, поэтому следователи прокуратуры Тверской области в упор не заметили противоречий в своей версии?

...По шоссе, ведущему в сторону Зубцова и Ржева, поздно вечером 30 декабря ползла сквозь снегопад черная «Волга», битком набитая людьми, теплыми одеялами и разными вкусно­стями. 45-летний Сергей Беляков вез на дачу, в Зубцовский район Тверской области, трех женщин. Маму — 68-летнюю пенсионерку Лилию Бе­лякову, жену — 37-летнюю Ольгу Морозову. Уго­ворили поехать и гостью — 31-летнюю Марию Комарову, институтскую Ольгину подружку. На руках у пассажирок сладко посапывали во сне усталые Машины детишки — Лиза и Гена Тецлав.

— Во втором часу ночи один из парней заме­тил Серегину машину около дачи. Движок рабо­тал, — вспомнила заведующая сельмагом Ира.

Но и наутро 31 декабря, и еще несколько дней тяжело нагруженная «Волга» с горящими огоньками сигнализации продолжала маячить у ворот дачи Белякова. Только к вечеру 3 января деревенские подо­шли к машине. Дотронулись до дверцы — та лег­ко распахнулась, и с переднего пассажирского сиденья повалился Беляков с размозженным за­тылком, давно и непоправимо мертвый.

Вызвали милиционеров. Те содрали тряпье с «тюков» на заднем сиденье и увидели невозмож­ную, невероятную картину: скорченные, с разби­тыми головами, тела обоих малышей. И женский труп (это была Ольга). Еще два заледенелых тела — Лилии Дмитриевны и Маши — вытащили из ба­гажника, куда их засунули поверх пакетов с не­уместно веселыми новогодними надписями.

Но кроме ужасных находок были находки странные. На заднем сиденье нашли отчетливый кровавый след мужского ботинка. Чей — так и не установили (но не Белякова и не предполагаемо­го убийцы: тот был в тапочках). В машине — бейс­больную биту. Однако ни в один протокол ее не внесли. При том, что никто из свидетелей не мог вспом­нить, что видел такую биту у Белякова. Москвич и сам оказался не так-то прост: в его нагрудном кармашке лежало удостоверение на фамилию Павловского, а в машине — наручники. Эти предметы следствие вещдоками не сочло. Неизвест­ной осталась судьба барсетки с документами, которую Беляков никогда не выпускал из рук: куда она пропала, не узнали.

Милиция начала искать самого близкого к Белякову человека в деревне — его работника, 19-летнего Арслана Сайфутдинова.

— Из наших, деревенских, убить Серегу ни­кто не мог, — твердят местные.

Татарин Арслан был чужаком.

Три года назад Беляков приветил молчали­вого подростка из неблагополучной семьи («мать пьет, отец по тюрьмам скитается»). Поселил в доме. Учил мастерить, одевал, брал с собой на рыбалку и шашлыки, сажал с гостями за стол. Зарплата — четыре с половиной тысячи рублей в месяц. Недурно для безденежной деревни! Жена Белякова искренне не понимала, по­чему муж так носится с отъявленным лентяем. Изредка Арслан сбегал из деревни, а когда кон­чались деньги, возвращался к матери. Но Беля­ков приходил за ним — и все начиналось снова... Без спроса взял машину хозяина и разбил. За что получил в зубы и все лето отрабатывал ущерб.

Если и был некий предупредительный зво­нок, то москвич его не услышал.

Незадолго до убийства отравили одну из свирепых кавказких овчарок Белякова. Сергей отвез пса на вскрытие — оказалось, что собаку умертвили карбофосом. В принципе, если Арслан затаил злобу, он мог убить пса: яд имелся в доме. Но Беляков оставил работника при себе. Значит, не заподозрил его. Почему?

Подозревать юного слугу были основания. Пока трупы не обнаружили, Арслан оставался в деревне. Разменял в магазине тысячную бумажку, купил выпивку. Объяснил, что Беляков выдал зарплату. Первые дни нового года маль­чишка вел себя, словно купюры жгли ему руки: вызывал такси из райцентра, катался по ближ­ним деревням, навещал знакомых девчонок, ез­дил в Ржев и Зубцов. Тем, кто интересовался судьбой Белякова, врал. Одним — будто Сергей пьян и отсыпается. Другим — якобы тот бросил заглохшую «Волгу» и «уехал в гости». А сам пы­тался запустить двигатель. Позвонил трактори­сту: «Вытащи, дядя Володя, машина в сугробе за­стряла». — «А где ж Серега?» — «Спит».

— Арслан открыл водительскую дверцу. Я в салон заглянул: на заднем сиденье — одеяло, переднее пассажирское тоже прикрыто, под ним что-то лежит. Мы машину из сугроба выдернули, и он попросил протащить по деревне, чтоб заве­лась. Мол, во двор загнать надо. Но я отказал: «Серега проспится, сам загонит».

А потом парень исчез. Сбежал в Москву.

Версия, что убийца — Сайфутдинов, сложи­лась молниеносно. Искали его три дня. Сыщики с фотографиями Арслана отправились в столи­цу, на автомойку, где работала его сестра. И там выяснили, что 5 января подозреваемый появлял­ся у сестры, что тем же вечером был отправлен ею на автобусе «Тихий Дон», рейс Москва — Таганрог, госномер такой-то... Парню нужен был билет на любое направление, лишь бы подальше.

Многострадальный автобус до Таганрога милиция останавливала несколько раз. Но Арслана (он назвался Андреем Савельевым) не задержали! Значит ли это, что у него имелись документы на имя Савельева? Если да, у кого и когда он их получил?

В ночь на 6 января автобус вновь остановили в Липецкой области, в Ельце. Пассажирам разрешили выйти на свежий воздух. Беглец, припомнили водители, спокойно курил рядом с автобусом.

… Выручила сметка сотрудника ГИБДД: он незаметно набрал номер Арслана (данные были в ориентировке). В кармане у парня зазвонил телефон. «А ну, кто тебе звонит?» — потянулся к трубке милиционер, стоявший рядом…

«Теперь всех, кто заезжает, в Карамзине, на первой улице, на перекрестке, встречает дом-призрак. Идешь мимо — до сих пор мурашки по коже!» — написала в Интернете соседка-дачница. Арслан дал признательные показания в день задержания. Если бы я не побывала в Карамзине, доме-призраке, я бы им поверила. А так...

«Я хотел уйти от Сергея, так как мне надоело быть у него рабом. К Сергею и Ольге я испытывал очень сильную ненависть и злобу. Сергей оскорблял мои национальные чувства татарина, говорил, что татары 300 лет унижали Россию, а теперь он мне отомстит», — объяснил Арслан.

Из объяснений Арслана выходило следующее. Ночью 30 декабря, увидев в окно, что подъехала машина, он потушил свет в прихожей и встал слева от двери с топором. Первым вошел Беляков. В кромешной тьме заметил Арслана, отругал слугу за невключенный свет и неубранный снег. Повернулся и сделал несколько шагов к двери, ведущей в дом, и к щитку, с которого включалось электричество. Тогда Арслан обухом топора ударил Белякова по голове, а когда он упал, нанес ему еще три-четыре удара.

Следствие приняло это на веру. Но, если судить по выводам судмедэксперта, на лице и кистях рук Белякова осталось множество прижизненных кровоподтеков, гематом и ссадин. Их он явно получил от удара обухом топора. Может, ударился об пол при падении? Но «повреждения на лице могли возникнуть при вертикальном положении пострадавшего», — отметила эксперт.

Что же тогда выходит — перед смертью москвича избили? Кто?

Три других убийства слуга, как следовало из его показаний, совершил как на конвейере. Ольга Морозова, Мария Комарова и Лилия Белякова по очереди, с интервалом в одну-две минуты, входили в темную прихожую. Арслан, притаившийся за дверью, бил каждую обухом топора по голове. Маше, например, нанес 9 (!) ударов. Оказывали ли женщины сопротивление, он не помнит. Следователь: — Когда вы совершали убийства, где были собаки?

Сайфутдинов: — Во дворе.

Но поверить в такое просто невозможно! Злые псы не впускали на территорию никого, кроме трех человек — Белякова, Арслана и местного жителя Александра Комарова, который в тот день лежал в больнице в райцентре. Если ни слуга, ни хозяин собак не привязали и не загнали в дом, то посторонние — Маша, а тем более пенсионерка Лидия Дмитриевна, в Карамзино практически не ездившая, — самостоятельно зайти во двор никогда бы не смогли.

В деревне над версией следствия откровенно издеваются:

— Чтобы женщины пошли гуськом, одна за другой, в темнотищу, а не позвали Сергея с порога? Неужели они не слышали шума? Четыре убийства — а «кавказцы» молчат? Да собаки от запаха свежей крови озверели бы, рвались и вы­ли. Наверное, москвичей где-то оглушили, а по­том привезли в дом и добили...

Это похоже на правду. Ольга Морозова явно отбивалась: у нее изрезаны руки. Успела бы она крикнуть? Вполне. Часть ударов, определил экс­перт, нанесена, когда Ольга еще стояла. Но ком­натка маленькая, а на штукатурке стен я не нашла ни единого пятнышка крови... О повреждениях рук у Марии Комаровой в протоколах не говорит­ся. Но полсотни человек, которые на похоронах прощались с молодой женщиной, видели, что ки­сти ее рук рассечены — этого не смог скрыть да­же толстый слой грима.

Арслан утверждал, что ставил свой топор к стене, а в этом месте следов крови нет.

«Подойдя к машине, я увидел, что на заднем сиденье спят маленькие Лиза и Гена, — завершил свои показания Арслан Сайфутдинов. — Я авто­матически пошел в дом, взял топор... После убий­ства детей я решил, что мне надо спрятать трупы. Я отматывал от рулона целлофана большие куски, разрезал их и волочил трупы до автомашины. Это заняло пять-шесть часов. Топор я бросил в печь в подва­ле. 31 декабря я пытался уехать на этой машине, но машина заехала в сугроб».

Не верим!

— Арслан худенький, одному ему не спра­виться, — заявлял мне каждый второй в Карамзи­не.

Так же считает мать Ольги Морозовой. Отец Сергея — доктор химических наук, профессор, академик Владимир Беляков: «Я думаю, сторож — не убийца, а способствующий убийству».

Подтверждение этому, если постараться, можно найти в материалах дела. Обыскивали дом. На столе стояли две кружки, в мойке лежала грязная посуда. Обработали их специальным порошком, но отпечатков пальцев не обнаружили. На холодильнике — тоже. Значит, посуду и холодильник протерли. Кто постарался уничто­жить улики? Арслану стирать свои отпечатки ни к чему — в доме их полно. Следы крови, найден­ные в самом доме, на экспертизу не отправили. А они чьи? О травмах и порезах Сайфутдинова в деле ничего не говорится.

— Почему в обвинительное заключение не вошло, что эксперт в морге Ржева, где осматри­вали трупы, говорила о нескольких орудиях убий­ства? — удивился близкий родственник Сергея.

Было как минимум три орудия нанесения по­вреждений: топор, молоток для отбивания мяса и большой тупой предмет типа кувалды. Следы от молотка видели друзья Сергея на опознании.

Допрошенная эксперт от своих слов отказа­лась, но ее «обрезанные» показания в деле оста­лись.

И это делает версию следствия шаткой и приблизительной.

«Убийцы — криминальные лица, которым бы­ло за что мстить Сергею», — сделал вывод акаде­мик Беляков. И заявил на допросе: сын в Москве фактически принимал участие в проведении опе­ративно-розыскных меро­приятий с управлением по борьбе с организованной преступностью. Об этом сын рассказывал сам. К тому же отец общался по этому поводу с начальником Сергея.

Может, это и было настоящей причиной убийства, совершенного «под прикрытием»? Но для тверских следователей единственный пре­ступник — Арслан. Так удобнее. Зачем им лезть в столичные разборки?

Нельзя сказать, что следствие не пыталось проверить информацию о том, что убитый моск­вич был убоповцем. Пусть даже внештатным. От­правили куда надо запрос. И получили двусмысленный ответ с Петровки.

Из письма УБОП ГУВД г. Москвы:

«Факт сотрудничества гр. Белякова С.В. с подразделениями по борьбе с организованной преступностью ГУВД Москвы установить не представляется возможным. В картотеке Беля­ков как сотрудник ГУВД Москвы не значится. Проверить участие Белякова в мероприятиях, проводимых УБОП ГУВД г. Москвы, не представ­ляется возможным».

Понимай как знаешь: то ли не был, не участвовал, а отцу врал. То ли за­прашиваемая информация являет собой высший уровень секретности, и даже факт убийства не заставил управление по борьбе с организованной преступностью засветить своего агента.

Следствие разгадывать загадку не стало и отступилось.

Как это никому из местных не пришло в голову пошуровать в брошенной «Волге» Белякова? Деревенские искренне изумлялись моей наивности: «Кто же у мента тронет?!» Беляков о своей работе не откровенничал, но то, что он «мент», знали все. Иногда приглашал на дачу друзей из Москвы: «О-о, это одна милицейская компания!» А прошлым летом 45-летний москвич торжественно отметил на даче выход на пенсию и объяснил, что в связи с отставкой получил очередное звание подполковника.

По данным «МК», Беляков был предпринима­телем — имел фирму, которая занималась прода­жей дисков, торговал на Горбушке. Каким-то об­разом познакомился с убоповцами, стал выпол­нять их поручения и даже участвовать в операци­ях. Так бывший предприниматель стал очень вли­ятельным человеком. Его приняли на работу в од­ну из тульских фирм — руководителем службы безопасности, состоящей из единственного сот­рудника — самого Белякова. Используя связи в правоохранительных органах, Беляков выполнял поручения в Москве: например, «пробить» новых клиентов. Как-то на фирму наехали — вынуждали по дешевке продать большой производственный корпус. Беляков отправился в Москву и раздобыл такой компромат на конкурентов, который позво­лил разрешить конфликт в пользу фирмы-работо­дателя. Помещение продали за реальную цену и сохранили несколько миллионов рублей. И такое случалось не однажды.

Но вершина — это дело, которое состряпа­ли по заказу Белякова для его слуги — Сайфутди­нова. Арслан взмолился: «Не хочу идти в армию!» Чтобы отмазать парня, на свет появилось уголов­ное дело по обвинению Арслана в контрафактной торговле дисками с популярной бухгалтерской программой. Работник чистил снег на даче, а по документам он якобы раз за разом в Москве, на проспекте Вернадского, попадался на контроль­ных закупках, которые проводили сотрудники ОБЭП УВД Западного округа.

Из показаний Сайфутдинова:

«Сергей сказал, что у него большие связи в милиции, прокуратуре и суде Москвы, и предло­жил мне «условный срок», зато в армию не призо­вут. Перед судом я два-три раза по указанию Беляко­ва ездил в Москву. Меня встречали, везли то ли в милицию, то ли в прокуратуру. В кабинете один из мужчин печатал какие-то документы, которые да­вал мне подписывать, а порой я подписывал пус­тые бланки. В суде ко мне подошел мужчина, ко­торый был то ли прокурором, то ли адвокатом, и подробно проинструктировал, что говорить...»

Итог фантасмагории вполне реальный: в ап­реле 2005 года по приговору Никулинского суда па­рень получил 1,5 года условно за торговлю контрафактом. Сейчас материалы по этому эпизоду выделены в отдельное производство.

Итак, погибший Сергей Беляков являлся со­трудником правоохранительных органов, кото­рый работал под прикрытием. Могло ли неофици­альное сотрудничество с органами стать причи­ной для устранения Белякова? Вполне. Если он, например, крупно подставил кого-то из игроков на рынке пиратской продукции, и ему жестоко отомстили.

И тут на роль единственного убийцы мог пригодиться Арслан. Ведь он уже был на крюч­ке с условным сроком! Запугали, «замазали» — сунули в руки топор, чтобы добил москви­чей. Потом — ободрили, дали денег. Научили, что говорить, если поймают. И пообещали легкое наказание за молчание. А к этому все идет: судебно-психиатрическая экспертиза обнаружила у Сайфутдинова признаки «вре­менного психического расстройства в форме депрессивного эпизода средней степени». 18 сентября суд будет решать, надо ли отправ­лять его на принудительное лечение. Вот вы­здоровеет, тогда и станут определять, был он вменяем в момент преступления или нет.

Когда еще дело дойдет до суда? Дойдет ли?

Рита Мохель, газета «МК», д. Карамзино — Москва.