Гладков и все-все-все

Окончание. Начало в №№ от 20 марта, 3 апреля и 10 апреля

 Особое место в жизни А. Гладкова занимал В. Мейерхольд. Выдающийся режиссер, чья реформаторская театральная слава была сродни поэтической славе Маяковского и чьим именем при жизни назван столичный театр, был арестован летом 1939 года. За три недели на Лубянке из него выбили нужные показания, а копию обвинительного заключения преподнесли в день рождения.

По решению военной коллегии под председательством палача Ульриха, 65-летнего режиссера расстреляли. Он так и не узнал, что Зинаиду Райх, приму его театра и жену, бывшую супругу С. Есенина, двое неизвестных зарезали, проникнув ночью в квартиру. Детей (от Есенина) Зинаида Николаевна успела отправить к родственникам. После смерти матери из квартиры их выселили. Престарелому отцу З. Райх актеры-коллеги сообщили, что общественность отказывается хоронить его дочь. Сегодняшняя кислота в лицо худрука — из тех времен.

В протоколах допроса В. Мейерхол ь д а упомянут и А. Гладков. Он три года работал в его театре на разных должностях, боготворил кумира, записывал каждое его слово. Мейерхольд сообщил следователю, что Гладков осужден на год за кражу книг из Ленинской библиотеки, и будто об этом он прочел в газете «Правда». Странно, но следователь не стал проверять. Ничего такого в «Правде» не сообщалось, никаких газет в камере не могло быть. Тогда, в 1940-м, А. Гладкова не тронули. А ведь именно в то время был кем-то запущен слух, что он сидел за кражу книг, и якобы за решеткой присвоил написанную кем-то пьесу «Давнымдавно». Слух оказался живуч, а с помощью Э. Рязанова перекочевал в его книгу «Неподведенные итоги».

Любопытная деталь. В рязановской «Иронии судьбы» немало песен на стихи многих авторов. «Я спросил у ясеня» звучит дважды. Ее написал В. Киршон, поэт и драматург. Тихон Хренников, автор музыки к гладковской пьесе и рязановскому фильму, вспоминает, что до войны на слова «Я спросил у ясеня» он тоже написал песню к спектаклю по пьесе В. Киршона, которую ставили вахтанговцы. Песня получилась шутливой, едва ли не пародийной.

В. Киршон был репрессирован, когда начались гонения на объединение пролетарских писателей РАПП (истреблено почти полностью). Жена М. Булгакова напишет об одном из главных гонителей ее мужа: «Пришло возмездие: в газетах очень дурно о Киршоне».

Гладкову, у которого с Киршоном были, мягко говоря, натянутые отношения, предлагали выступить в прессе с оценкой творчества оппонента, высказаться как угодно резко. Гладков отказался.

Арестовали А. Гладкова в 1948 году. Об этом есть запись в его дневнике: «Умер Качалов. Я его когда-то очень любил… Этой ночью я был арестован». Признавался, что не испытал лагерных ужасов, как, например, В. Шаламов, О. Волков, или мать Василия Аксенова, Евгения Гинзбург, автор едва ли не самой жуткой женской книги о ГУЛАГе. Вел дневник, создал лагерный театр. «Червонец» получил за хранение (даже не распространение) антисоветской литературы. «Попав в лагерь, я с первых же дней стал писать. Большую часть этих записей мне удалось сохранить».

Отсидел шесть лет. Солагерник вспоминал: «Не могли его освободить раньше, потому что он дружил с Мейерхольдом и от этой дружбы не отказался. Ввиду того, что А. К. Гладков сильно хромал и не передвигался без палки, в лес на общие работы он не был отправлен — его забрала начальница санчасти, фельдшерица из местных, “трескоедов”, как их здесь называли. Дама эта щеголяла тем, что завхоз у нее — лауреат Сталинской премии! Поэт!». Говорят, на самом деле лауреатом стал создатель спектакля, но не автор пьесы.

Из записей последних лет: «Так же сошел на нет и второй круг моих друзей: Арбузов, Плучек, Шток. Ссор и драматических эпизодов не было (у меня с ними, во всяком случае). Но все изменилось. Недавно вместе с Арбузовым выступал на телевидении. Перед этим вяло говорили, что надо бы повидаться».

Стихи А. Гладкова попали в книгу Е. Евтушенко «Строфы века».

Мне снился сон. Уже прошли века И в центре площади знакомой, круглой —

Могила неизвестного Зека:

Меня, тебя, товарища и друга...

Мы умерли тому назад... давно.

И сгнил наш прах в земле лесной, болотной,

Но нам судьбой мозолистой и потной

Бессмертье безымянное дано.

На памятник объявлен конкурс был.

Из кожи лезли все лауреаты,

И кто-то, знать, медаль с лицом усатым

За бронзовую славу получил.

Нет, к черту сны!.. Бессонницу зову,

Чтоб перебрать счет бед в молчаньи ночи.

Забвенья нет ему. Он и велик и точен.

Не надо бронзы нам — посейте там траву.

Со дня рождения А. Гладкова прошло сто лет, со дня смерти — 37. Эльдару Александровичу Рязанову нужно успеть отречься от бесполезных подозрений.