Поросль Вазузского водохранилища

За время существования нашей планеты биологи насчитали пять катастрофических периодов; виновники катаклизмов — вулканы и астероиды. Грядет, каркают ученые, шестой этап. Причина — человеческий фактор. Сапиенс истребляет все и вся, себя в том числе. За десять тысяч лет, свидетельствуют очевидцы, исчезло животных меньше, чем за минувшее столетие.

 Грустно как-то стало. И тут звонок: рыбозавод близ Щеколдина в Зубцовском районе выпускает выведенную молодь в водоемы. Ну вот, не все так плохо. С давним «былевским» знакомым, государственным инспектором рыбоохраны Сергеем Гусевым, отправляемся к Щеколдину на его УАЗике, намотавшем по тверским трассам, непролазным дорогам, оленьим тропам не один виток вдоль экватора. Сергей едет по служебным делам, следить, чтоб рыба не уплывала не туда, я — посмотреть на живого сазана и на знакомые, почти родные места.

 Во времена постисторческого материализма, в год подготовки проведения в нашей стране Олимпиады, еще той, московской, я находился в щеколдинской ссылке. Совхоз являлся подшефным хозяйством «Электромеханики», тогда еще ПКО. Механик щеколдинского гаража приезжал на «газике» во второй цех, как к себе на склад. Слесари и электромонтажники завода добровольно-принудительно получали вторую профессию на ускоренных курсах «махно», после чего проходили длительную практику на посевной и уборочной страде. Какой-то процент выпускников, чего зря болтать, успешно работал комбайнерами и трактористами каждый сезон. Процент, как выяснится позже, сравним с разведением и выживанием рыбной молоди.

 Не сказать, чтоб совхоз шибко процветал, но я собственными глазами видел на полях колосящуюся рожь, овес, ячмень, цветущий лен и даже кукурузу с подсолнечником. Правда, последнюю культуру можно было спутать с крупной ромашкой. Стройотрядовцы, студенты-медики, приезжали каждый год на сушку зерна. Мы с ними как-то перегоняли стадо овец из Щеколдино в Веригино... Овцы, говорят, закончились, посевы поредели, а то и сошли на нет.

 По пути Сергей рассказывает про обитателей водохранилища. Сазана в нем мало, есть щука, окунь, много стало судака, сома выпустили. Уклейка, подъязки, все это не переводилось, а вот сазана мало. А он полезен, траву ест, подчищает водохранилище.

 СЕРГЕЙ ЛОВИТ ТЕХ, КТО НЕПРАВИЛЬНО ЛОВИТ РЫБУ.

Поэтому он и видел крупного сазана, 57 сантиметров в обхвате; спасал молодых сомов от двуногого хищника, вызволял из безжалостных браконьерских лап хариуса, занесенного в Красную книгу.

 О БРАКОНЬЕРАХ РАССКАЗЫВАЕТ С ТАКИМ ЖЕ АЗАРТОМ, КАК РЫБОЛОВ О КРУПНОЙ ДОБЫЧЕ.

 Рыбак, хвастая удачным уловом редкого вида, жестикулирует, размахивает руками. Гусев, говоря о браконьерах, обнаруженных на водоемах Западнодвинского, Ржевского, Оленинского, Нелидовского и прочих районов, тоже подчеркивает крупность и породистость добычи: «Главу администрации выловили, старший судебный пристав попался». Отмечает, что эти особи трепыхаются себе во вред. Ну, нарушил ты запрет — признайся и смирись перед законом, чего ерепениться. Так нет, сует под нос документы, которые, как он считает, заставят умолкнуть и бледнеть любого. А получается себе дороже…

 Вот мы и на месте. Рыбохозяйство по разведению рыбы частиковых пород (судак, щука) — так называет интернет это предприятие в разделе «экономика района». Расположен завод близ знакомых «графских развалин». 35 лет назад они выглядели понарядней. Сергей говорит, что здесь находилась чья-то усадьба, местный житель назвал руины царским домом. Краеведы свидетельствуют: жил помещик, соорудивший каскад из четырнадцати прудов и роскошный парк. Но это все преданья старины, отправимся в день сегодняшний.

 В деревянном строении с двумя десятками ванн в два ряда Иван Петрович Карелин, директор завода, вместе с рабочими производят отлов молоди сазана. Процесс происходит как-то буднично, в неторжественной обстановке; сам хозяин, мокрый, забрызганный, орудует каким-то сачком с пристроенной ко дну бутылкой.

 В ЭМАЛИРОВАННЫХ ВЕДРАХ КИШМЯ КИШИТ МАЛЕК. ТРУДНО ЗАПОДОЗРИТЬ В НЕМ БУДУЩУЮ ГИГАНТСКОГО РАЗМЕРА РЫБИНУ.

Мальков доставляют в водоемы Твери, Конакова, Вышнего Волочка, Весьегонска.

 Содержимое ведер переливают в прозрачный мешок, выносят во двор, кричат: «Васильич, врубай!» Внутрь просовывают шланг, мешок надувается, как воздушный шар. «Хорош!» — шланг быстренько выдергивают, конец мешка скручивают и заматывают скотчем.

 — А что это за процесс? — спрашиваю.

— Кислород закачиваем, чтоб рыбки дышали. Десять часов они могут прожить в таких условиях, за это время можно доехать до Астрахани.

— И сколько штук в мешке?

— Ориентировочно сто тысяч. Петрович говорит, плюс-минус десять штук, сам пересчитывал.

 Малька (он по-другому называется, но так привычней) можно держать в ванной без кормежки четыре дня. «У них, — разъясняет И. Карелин, — рассасывается желточный мешочек, за счет которого рыбки питаются. А когда они становятся на плав и готовы сами активно питаться, мы их выпускаем, иначе погибнут. Если после того, как мы их выпустим, выживет десять процентов — результат замеча тельный. В водоеме много хищника, а им и нехищная уклейка опасна».

 Пошли разговоры о содержимом водохранилища.

 — Я лет десять назад видел здесь судака по 8-9 килограммов. Уклейки раньше не было, она в Осугу вся шла, теперь ее — как грязи.

— Потому что жереха не стало.

— Да, полтора года назад на слиянии Вазузы и Гжати мы выпускали из найденной сети шесть штук вот таких жерехов. В прошлом году два попались, в этом — жерех вообще пропал.

— Выловили сетями, когда он шел в верховье на нерест.

— И бобры достали. Перекрыли все на Осуге, ему некуда стало подниматься. Вода в их плотинах тухнет, рыба туда не идет.

— Селекционеры рыболовного хозяйства скрещивали у нас окуня с судаком, берш хотели получить.

— А мне пацан как-то попался с зеркальным карпом.

— Сазана можно спутать с карпом, но зеркального карпа никак с сазаном не спутаешь.

 З— Опять сома начали ловить, жалко, как вид — хорошая рыба. И уклейки для него море. Дай бог, разведется, всех не выловят...

 Завод начал активно работать с 1989 года. В то время в стране организуется движение «Большое молоко», коровы-рекордсменки популярнее кинозвезд. Молочными надоями Щеколдино похвастать не могло, но сдаивать икру здесь уже пробуют. Как это происходит, И. Карелин рассказывает подробно.

 «Значит, процесс такой: мы отлавливаем производителей, сажаем отдельно самцов и самок. Примерно 3-5 самцов на щуку — у них тоже бывает бесплодие. Сдаиваем икру, оплодотворяем ее молокой.

 Каждый день проверяем, готовы ли самки отдавать икру. Бывает, не отдают. Тогда колем гонадотропином, чтобы ускорить процесс. Ну да, все, как у людей, женщинам его тоже колют. Для плодовитости.

 У нас есть инкубационный цех, стоят аппараты Вейса, это колбы такие, где идет постоянное движение воды. Закладываем икру. Обесклеиваем, тальком посыпаем. Стоят терморегуляторы, держат температуру, для щуки, например, в среднем одиннадцать градусов. Процесс в апреле происходит. Обрабатываем метиленовой синькой воду, чтобы никаких паразитов не было, закладываем. Инкубируется 10 дней. Вот здесь, в бассейне, лежит еловый лапник, выставляем рамки, на них выгребаем икру из тазиков, сливаем, подгоняем температуру.

 Щучки, конечно, гораздо крупнее, чем сазаны. У сазана по объему икры в три раза больше, чем у щуки. С полуторакилограммовой самки щуки сдаиваем пол-литра икры, это порядка 49-50 тысяч особей. Самка судака дает 1,7 килограмма и получается 250-270 тысяч особей. Судак активней».

 Нацежены последние дваведра сазаньего малька, сейчас его выпустят в Осугу. Рабочий снесет ведра на берег, поставит в воду на 10-15 минут, чтобы температура воды в ведре и реке сравнялась.

 Ведра опрокидываются. Стайка стоит в тени стеблей дикого ириса, потом медленно отдаляется от берега. Течения здесь почти нет, значит, сазанята отправились в путь самостоятельно, чтоб пополнить собой водоем, разнообразить его и оздоровить.