"Однозвучно гремит колокольчик"

От редакции журнала «Урал». Задушевную, печальную песню о дальней русской дороге, о нелегкой судьбе ямщика с волнением слушают стар и млад, и в сольном, и в хоровом исполнении. И до сих пор слова ее многие считают народными. Правда, еще  в 1936 году в сборнике «Песни русских поэтов», вышедшем в издательстве «Советский писатель» под редакцией И. Розанова, указан и автор стихов — И. Макаров. Есть такие упоминания и в других изданиях. Но, как правило, сразу вслед за именем делается приписка: «О жизни автора песни мы ничего не знаем». Предлагаемый вниманию читателей очерк пермского краеведа А. Шарца посвящен реконструкции судьбы Ивана Ивановича Макарова.

***
В августе 1926 года мы, группа выпускников Пермского университета, возвращались из Сивы, где отдыхали после экзаменов, в Пермь, чтобы оттуда уже разъехаться по местам работы. К поезду Верещагино — Пермь опоздали, но не потому, что наш извозчик Симоха, как его звали в нашей деревне, не спешил. Это сами мы не очень-то торопились — то и дело останавливались где-нибудь в тенистых зарослях кустарника, у весело журчащего ручейка или на берегу заснувшего пруда. Спасались от зноя, насладались беззаботным отдыхом да еще музицировали на скрипке, мандолине и гитаре.
В селе Вознесенском собрали даже значительную аудиторию, хотя в самом разгаре была страдная пора. А наш возница в это время сидел в сторонке и с удовольствием отпивал из своего лагунчика бражку. Расплатились мы с Симохой щедро — ведь у каждого в кармане весело побрякивали серебряные рубли подъемных — и пошли к родственникам одного из нашей компании. Ожил, загомонил небольшой уютный домик. Хозяйка  принялась ставить самовар, а племянницы ее предложили устроить концерт в саду. Хозяин словно только того и ждал — тут же вынес виолончель. Девушки сели за рояль, который хотя и стоял в комнате, но возле открытого окна, выходящего в сад.
Начали мы этот импровизированный концерт песней «Однозвучно гремит колокольчик». Выбор был не случайным — как раз на этой песне мы и спелись в дороге. И вот полилась берущая за сердце мелодия, щемяще зазвучали такие простые и такие значительные слова. И тут мы обратили внимание, что у ограды сада, опираясь на грубо сделанный костыль, стоит высокий старик, из глаз его на седую бороду катятся тяжелые крупные слезы.  Хозяин дома поспешно вышел за ограду, почтительно поздоровался со странным слушателем.
 — Это табельщик нашего паровозного депо, — представил он старика и, сделав паузу, внимательно посмотрев на нас, дополнил:
— Николай Макарович Макаров — родной племянник Ивана Ивановича Макарова, автора слов только что исполненной нами песни «Однозвучно гремит колокольчик».
Так в моем фонде появилась папка «Иван Иванович Макаров  — автор слов песни «Однозвучно гремит колокольчик». И первые сведения были получены именно от Николая Макаровича Макарова. По ним мне тогда удалось установить родословную семьи Макаровых. Оказалось, что отец поэта, ямщик, принадлежавший помещику-крепостнику Всеволожскому, замерз в 1841 году. Жена его, мать поэта, имела двенадцать детей. Девять умерли в раннем детстве, выжили только трое. Один из них, Макар Иванович, брат поэта, родился в Сиве в 1836 году, погиб в 1877 году на Шипке во время освобождения Болгарии от турецкого ига.
У него-то и был сын, знакомый нам Николай Макарович, 1875 года рождения, участник русско-японской войны 1904 — 1905 годов, доброволец гражданской войны 1918 — 1922 годов. Во время штурма Волочаевской сопки он получил тяжелое ранение ног и уволился из армии. Семьи у Николая Макаровича не было, жил он на станции Верещагино, работал табельщиком  в железнодорожном депо. После такой нелегкой жизни в свои 50 лет он, особенно нам, двадцатилетним, казался глубоким стариком. После первой нашей встречи с Николаем Макаровичем я уже не терял его из виду, стараясь разузнать все, что только возможно, об авторе слов прекрасного «Колокольчика». Последняя из многих наших встреч состоялась в 1929 году, когда я с семьей ездил к себе на родину, в поселок Северный Коммунар того же Сивинского района.
Летом 1930-го мне снова удалось вырваться в Верещагино,  чтобы получить обещанные макаровские бумаги — копии с них были давно сняты, но подлинники как семейная реликвия хранились у Николая Макаровича. Владелица дома, где снимал комнатку Николай Макарович, сказала, что он уехал ко мне неделю назад. Только после долгих поисков я установил, что 20 июля 1930 года на станции Пермь-II с дачного поезда сняли труп неизвестного гражданина и похоронили на городском кладбище, так и не установив его имени, поскольку никаких документов с ним не было. В описи упоминались только бумаги со стихами. Был среди «вещественных доказательств»  назван еще массивный костыль. А труп сняли по заявлению пассажиров, когда вагон был уже пустой. Никаких признаков насильственной смерти врачи не обнаружили...
Сведения, полученные мною в свое время от Николая Макаровича, равно как тексты стихов, приписываемых Ивану Макарову, нуждались в детальной проверке по многим архивам. Этим я и занялся. Интересные находки ожидали меня в фонде 652 Центрального государственного исторического архива в Ленинграде, в фондах госархивов Свердловска, Новосибирска, Владивостока.
Прежде всего, продолжалось восстановление генеалогического древа Макаровых. Оказалось, что третий из братьев Макаровых, Софрон Иванович, родился в Сиве в 1841 году. А в 1860-м он был затравлен собаками Всеволожского «за рассказывание холопам про их сиятельство стихов непристойных».  Так что же, и Софрон занимался сочинительством? Или «стихи непристойные» принадлежат его брату? Установить это, к сожалению, не удалось.
Но самое главное — все-таки судьба самого Ивана Ивановича Макарова. Вот как выстраивалась его нелегкая жизнь.
Продолжение следует