Медаль для Пелагеи

На лице 84-летней Пелагеи Лебедевой, изборожденном глубокими морщинами, счастливая улыбка: ее пришли поздравить и вручить медаль в честь 65-летия Победы глава администрации Итомли С. Орлов, главврач С. Вишняков и журналист. Представитель власти тепло поздоровался, сказал, что с кровати вставать не надо, пожелал здоровья и приколол медаль к старенькому, но чистому халату женщины, перенесшей войну.

Палашка Сорокина родилась в деревеньке Суково, что недалеко от Раменского, в небольшой крестьянской семье из трех человек. Здесь и прошло ее детство: пасла телят, бегала с девчонками на Волгу, собирала ягоды, помогала матери по хозяйству. Закончила семь классов, а летом началась война. До прихода немцев их собрали и сказали, что эвакуируют на Урал. Потом погрузили в товарняк и довезли до Златоуста. Пятнадцатилетние дети оказались в цехах машиностроительного завода, где Сорокину познакомили с устройством токарного станка ­— огромного, страшного, с множеством блестящих деталей. Пожилой усатый мастер показал, как надо зажимать деталь, включать станок и очищать его от металлической стружки. Сначала у нее ничего не получалось, а потом, проявив усердие, научилась точить гильзы, за что получила поощрительную грамоту с портретом Сталина. Сорокина повесила ее в общежитии над кроватью, любуясь позолотой.

После освобождения Ржева всех эвакуированных отправили домой. Парней стали учить военному делу, а девчат поставили на тяжелые физические работы: разбирать завалы. Жили в уцелевшей от бомбежек школе № 4: на первом этаже девушки, на втором летчики, постоянно улетавшие на передовые позиции.

— Тогда, в сорок третьем, заболела тифом, — вспоминает Пелагея, — и меня положили в больницу. А потом разрешили уехать домой, в деревню Суково, где спустя три года я вышла замуж и вскоре родила дочку, которая долго не жила.

Не повезло и мужу Пелагеи: однажды утром он отправился с односельчанами на покос, но обратно не вернулся. Его коса наткнулась на что-то металлическое, тонко звенькнула, а следом раздался взрыв. Тело мужа собирали по кускам и хоронили не в гробу, а в коробке.

— Как вам помнится день Победы?

— День как день, ничего особенного. Салютов не было. Мужики на работу не пошли и пили вино, а бабы, как всегда, хлопотали по хозяйству. Мы в тот день бороновали, впрягшись вчетвером в одни оглобли. Тракторов и лошадей не было…

Через пять лет после войны Пелагея вышла замуж за односельчанина Лебедева и родила первого сына, который рано пристрастился к хмельным напиткам и в 23 года умер от цирроза печени. Потом родились еще два сына, которые живы и здоровы до сих пор. Один живет в Петербурге, часто навещает старушку-мать, поздравляет с праздниками. Тут Пелагея Лебедева достала из кармана телеграмму и попросила прочитать вслух. Сын поздравлял ее с 8 марта.

— Где же ваш третий сын?

— Да здесь, рядом, в Сытькове, — сказала Пелагея. — Помощи от него никакой, иначе бы я тут (показала на стены палаты) не лежала.

— Как вы узнали про доктора Вишнякова?

— Старухи в деревне сказывали. Говорят, кому совсем одиноко, плохо и ухаживать некому, надо проситься к Сергею Александровичу. Он в беде не оставит, приедет самолично, все расспросит и увезет к себе в Итомлю. Дай ему Бог здоровья, до смерти молиться за него буду.

— У вас глаза красивые…

— Глаза не знаю, а вот зубы были загляденье: ровные, белые. Сейчас такие в рекламе про зубную пасту показывают, — рассмеялась награжденная медалистка, сжимая в руке телеграмму от питерского сына.

В дверь заглянула нянечка, с улыбкой спросила: «Пелагея Никифоровна, вам что-то нужно?»

— Нет, спасибо, все хорошо, — отозвалась Лебедева. — Скоро обход, доктор Вишняков сердце слушать будет.

Рисунок автора.