Листая «Петербургских уланов»

Библиотека ржевского краеведения пополнилась еще одним интересным изданием. «Петербургские уланы» — так называется труд Сергея Берлина, профессионального военного, пытливого, кропотливого исследователя.

Прошлое — как стреляная гильза. Можно смело гулять по его обезвреженному минному полю — не рванет. Вперед по страницам, по ассоциациям. Что угодно может послужить толчком к безудержному полету фантазии. Не будем ей мешать, пусть летит, задержимся на любом вираже ее траектории.

С 1865-го по 1914-й годы СанктПетербургский уланский полк дислоцировался в Ржеве. Автор проследил историю прославленного соединения от времен его образования в 1707-м году до расформирования в 1918-м, рассказал, как сложились судьбы некоторых военных в эмиграции и СССР, поведал о том, что боевыми действиями полка восхищались великие полководцы от Миниха и Суворова до Ермолова и Скобелева.

Первый любопытный для меня факт: с 1853 по 1858 годы в полку служил Афанасий Афанасьевич Шеншин (Фет). А ведь запросто могли попасть в «ржевский» полк Лермонтов или Гумилев. Пушкин мог приехать к графу В. Соллогубу стреляться. Читаем у В. Вересаева: «В Ржеве я получил от Андрея Карамзина письмо, в котором он меня спрашивал, зачем я не отвечаю на вызов А. С. Пушкина».

«В творчестве Фета, — пишет С. Берлин, — нет ничего, связанного с армейской службой». Афанасий Афанасьевич, должно быть, знал, что есть такая профессия — родину защищать, но выбрать военную стезю его заставили другие обстоятельства. Тончайший лирик — какой из него вояка? Тот же Гумилев, увидев Блока в военной форме, сказал Ахматовой: «Неужели его тоже пошлют на фронт? Это все равно, что жарить соловьев».

Гумилев отправился на Первую мировую добровольцем, начал служить как раз в уланском полку, в «учебке» и, увы, не в Ржеве, а гдето под Новгородом.

— Фет служил, чтобы получить дворянский титул — столько крови попортило ему клеймо незаконнорожденного. В 1859-м поэт получил-таки чин майора, но дворянство с недавних пор стали присуждать только полковникам. Подал Фет-Шеншин в отставку и в Ржев не попал. Пошел по другому пути: женился на некрасивой, но богатой и родовитой дворянке. Погорячился поэт — в Ржеве нашел бы не менее богатую, но красивую. Из книги С. Берлина узнаем, что незаконнорожденные отпрыски того же Ермолова, дети от наложниц (великий полководец, проконсул Кавказа, зря там времени не терял), служили в Ржеве и продвигались по службе.

Служил в нашем городе Лермонтов, но другой, не Михаил Юрьевич. Опального поручика Николай I упек в пекло, как раз на Кавказ. Сошли такого в ржевский полк — да он самого шефа, короля баварского, на дуэли пристрелит где-нибудь в пойме Холынки. Да и Гумилев Грацинского точно замочил бы в парке его имени.

До того, как познакомился с «Петербургскими уланами», перечитал историю, как отец Пушкина побывал на балу, устроенном императором Павлом. Сергей Львович был без обязательных белых перчаток, забыл напялить, спешно собираясь. По залам слонялся из угла в угол, таился, с дамами не танцевал, руки за спину прятал. Но попался-таки на глаза царю. Случись у владыки в тот день дурное настроение, не сносить бы головы отцу великого поэта.

Павел был непредсказуем. Историк Эйдельман подсказал Юлию Киму забавный сюжет о том, как монарх однажды смотрел в театре пьесу Василия Капниста. За то время, пока шло действие, несчастного драматурга арестовали, заковали в кандалы, повезли по этапу, но потом вернули и приволокли к царю. Когда в последнем акте «порок на сцене был изобличен и побежден», восторженный Павел воскликнул, целуя Капниста: «Подлец, знал бы ты, сколь я пережил!»

Отцу Пушкина император вручил свои перчатки. Пока тот их лихорадочно надевал, как героиня Ахматовой, с левой руки на правую, император лично выбирал ему даму для следующего танца.

Имя еще одного поэта встречаем в книге С. Берлина. Узнаем, что Денис Давыдов рассказывал анекдот про командира полка Дехтерева. До Павла I дошел слух, что тот собирается убежать за границу. Император вызвал подчиненного, допросил. Дехтерев ответил: «Правда, государь, но кредиторы не пускают». Павел оценил шутку, пожаловал деньгами, назначил в Санкт-Петербургский полк. За швейцарский поход произвел в полковники, потом в командиры.

«Переход на новое место в Ржев был встречен в полку с большой радостью. После смотра по железной дороге претербуржцы прибыли в Тверь, а оттуда — походным порядком в Ржев.

Ржевитяне встретили полк хлебом, солью, на площади отслужен молебен, и эскадроны разошлись по окрестным деревням и в Зубцов. В Ржеве остался штаб полка, трубаческая команда и 1-й эскадрон».

Ржевский обыватель едва ли разделил эти восторги. И вот почему. Из сведений по земству: «Обыватели безвозмездно удовлетворяют войска в их требованиях: отпуском на каждую конюшню по одной свече в сутки, отпуском соломы как для подстилки, так и для щитов манежей, а также отпуском приварка и пайка, который, в большей части случаев, не берут у солдат в возврат, насколько известно, не столько из благодушия, сколько в предположении, что этим путем можно скорее освободиться от постоя».

Автор приводит несколько примеров заботы царя Николая I о простых солдатах и подытоживает: «А прозвище Палкин придумали большевики, и несведущее население СССР приняло на веру».

— Поспорить нам поможет еще один классик — Лев Толстой. Льва Николаевича хоть и окрестили зеркалом русской революции, на большевика он никак не тянул. Несведущим в военных делах его тоже не назовешь. Процитируем его рассказ, который так и называется — «Николай Палкин».

«Мы ночевали у 95-летнего солдата. Он служил при Александре и Николае:

— А уж палками — недели не проходило, чтобы не забивали насмерть человека или двух из полка… У нас и солдаты Николая Палкиным прозвали. Николай Павлыч, а они говорят Николай Палкин. Так и пошло ему прозвище».

Далее — по ассоциации с Жилиным и Костылиным. «С 1903 года Петербургским драгунским полком командует полковник Жилин. В 1907 году он получил чин генерал-майора, вышел в отставку, похоронен в Ржеве на Смоленском кладбище.

Из книги можно почерпнуть сведения о деревне Домашино. В одной из записок дано описание деревень, где возможен постой воинской команды. В 1914 году в Домашине было 42 двора и 108 сараев, 8 колодцев. Рогатого скота около 100 голов. В каждом дворе есть мука, хлеб, картофель, сено, солома.

«В 1890 году в Ржеве была построена большая казарма, и в городе разместилось 3 эскадрона, а 3 продолжали стоять по деревням. В 1891 году построены 2 дома: один для полковой учебной команды, другой для ветеринарных учеников, устроен лазарет. Открыты чайные и лавочки. После русскотурецкой войны при трубаческой команде на счет полка открыта школа воспитанников, куда набирали детей 10-12 лет. Они обучались грамоте и музыке, а потом играли в оркестре полка. Зимой полковой оркестр играл на городском катке.

Поступавшие в полк офицеры вносили в офицерское собрание 25 рублей и предоставляли серебряные нож, вилку, ложку и чайную ложку со своей фамилией.

Назначен новый командир полка полковник Баторский. Александр Александрович построил полковую церковь. Первым жертвователем на церковь стал сам Иоанн Кронштадтский — 100 рублей. Участок земли отчужден 15 мая 1893 года по Высочайшему повелению в память 10-летия Священного Коронования в центре Ржева на берегу Волги, там, где сейчас находится медучилище. Правнук Меньшикова пожертвовал две иконы стоимостью 2070 рублей. В церкви имелись древние священные предметы, например Евангелие 1701 года».

С. Берлин пишет: «16 марта 1896 года Ржев посетил генерал-инспектор кавалерии князь Николай Николаевич, это было первое посещение города представителем царствующей фамилии».

Из царствующей фамилии Ржев все же посетил не кто-нибудь, а собственно сам царь. Правда, случилось это еще до всяческих дислокаций, еще в 1824 году. Александр I побывал в доме городского головы, а супруге его Марфе Тимофеевне драгоценный фермуар подарил (ожерелье с застежкой). Бокал шампанского откушал. Прибыл в Ржев с Бельского тракта, остановился в доме мещанина Василия Пояркова, «в коем соизволил пожаловать хозяйке фермуар и принять от общества поднесенный градским головою Васильем Михайловым Образцовым хлеб соль».

Инспектировавший полк князь Николай Николаевич, пишет Берлин, «остался доволен и позавтракал в офицерском собрании». Или сначала позавтракал, а потом остался доволен. На завтрак ему, небось, подносили не только хлебсоль. И не овсянку.

Без военных действий солдат и офицер «киснет-квасится». С. Берлин отмечает, что в полку нередко случались дуэли, самоубийства. Случаи мародерства тоже наблюдались. В Тверском архиве, листая подшивки губернских ведомостей, как-то наткнулся на судебную хронику за 1870-е годы. «Слушается дело о временно-отпускном рядовом 1-го Уланского С.-Петербургского его Величества Короля Баварского полка Иване Краснове, обвиняемом в покушении на разбой, с нападением на дом ржевского мещанина Петра Калинина». С какого боку тут баварский король и другие шефы, узнал, прочитав книгу.

В 1895 году полк был полностью расположен в Ржеве. Было построено новое помещение для полковой учебной команды. Для другого эскадрона наняли строения обывателя Комолова за рекой Холынкой. Взамен старой бани у реки Холынки была построена новая на берегу Волги. Началось строительство манежа.

В предисловии, об одной из причин написания книги, автор говорит: «…Чтобы воинские части, дислоцирующиеся в Ржеве, являлись наследниками боевой славы Санкт-Петербургского уланского полка».

Логично. Но все же как быть с Грацинским? Куда его девать? Сергей Николаевич, похоже, определился: «А в это время в тыловых городах ничего не делали, пьянствовали и разлагались под воздействием пораженческой пропаганды сотни запасных пехотных полков. В Ржеве их было три или четыре, в одном из них отлынивал от фронта прапорщик Грацинский».

Как отлынивал, автор не уточняет. Даже если и так, не потомкам его за это осуждать и уточнять, какой террор, белый или красный, был кровавее. Царь вон от престола отрекся, почему б Василию Васильевичу от царя не отречься. Невеста у него опять же. Только поженились. Да и какие документы у автора на тему отлынивания, он не указывает. И вообще почти ко всем, кто подался в Красную армию, отношение Сергея Николаевича неважное. Может, у него есть сведения, сколько первый ржевский военком брал за то, чтоб кого-нибудь «откосить» от «наведения конституционного порядка» где-нибудь под Казанью, где сам Грацинский и погиб через месяц после свадьбы?

Впрочем, нелестно отзывается автор и о некоторых персонажах, не заподозренных в растлении боль ше вистской пропагандой, тем не менее (и, кажется, к сожалению С. Берлина) нанесли немалый вред белому движению.

Как-то небрежно и не очень убедительно — о тех, кто оказался не в белом стане. «Сделал более или менее успешную карьеру в РККА.., стал одним из генералов, которые ездят на работу на трамваях».

В целом же книга нужная, полезная, интересная, читается залпом. Автор перелопатил уйму материала. Позиция у него своя. Переживания, негодование, сострадание и неприязнь — тоже свои. Есть с чем спорить, соглашаться, отрицать.