В рейде только девушки

Визиты к малообеспеченным семьям и проблемным подросткам службами профилактики — работниками районной соцзащиты, участковыми инспекторами, представителями комиссии по делам несовершеннолетних, работниками социального приюта — проводятся регулярно, по графику. Цель — определить, трудоустроен ли подросток, обучается ли. Еще нужно проверить, накормлен и не беспризорен ли ребенок. В один из таких рейдов отправилась редакция «Были нового Ржева».

В. Андреева, ответственный секретарь комиссии по делам несовершеннолетних, возглавившая «экскурсию», проводимую в рамках операции «Подросток -- 2010», сказала, что бывают и внеплановые экстренные поездки, когда поступают сигналы от соседей или территориальных служб.

В этот раз предстояло навестить семьи детей, проживающих в Успенском и Плешках. Валентина Владимировна сразу предупредила, что поездка не будет носить прогулочный характер. Публика бывает непредсказуемая, к употреблению спиртных напитков относится благожелательно; есть семьи неполные, многодетные, словом, впечатления были обещаны.

— А какое сопровождение? — интересуюсь.

— С нами поедет девушка в форме.

И все. Ни тебе бронежилетов, касок или хотя бы собаки. А говорят, бывали случаи, что в работников камни летели. Это когда приходилось у родителей, пропивающих все, даже жалкие (чего уж там) детские пособия, отбирать замерзающих, живущих впроголодь детей.

Ну что ж, говорят, красота — страшная сила. А девушки очаровательны и восхитительно молоды. Тем резче и разительней дальнейший сравнительный контраст.

По пути Елена Николаевна, директор приюта, рассказывала про баптистов, приехавших из Москвы с благотворительной миссией. Милейшие люди, не пьют, не курят и за все время пребывания никто от них не услышал ни одного худого слова, что для приютских детей непривычно и странно — в семьях своих они наслушались красноречия.

Успенское. Панельная пятиэтажка. В ней — несколько адресов, один другого неблагополучней. Стук в дверь с нарастающей настойчивостью. Кстати, ни в одной из посещенных квартир звонок не работал.

Валентина впереди, рядом Анастасия Соловьева. Это она в милицейской форме — расчет на эффект неожиданности. Бывает проблематично попасть в квартиру к некоторым представителям подобной публики, где визитер — хуже татарина, ибо гость он незваный.

Из едва приоткрывшейся двери хлынула струя нагретой, спрессованной вони.

Девушки что-то стали спрашивать просунувшуюся голову, потом все вошли туда, где можно оставить надежду всякому входящему. Кто-то прошел на кухню, но тут же выскочил с зажатым ртом. В одной из комнат работал телевизор, вещи разбросаны, все вверх дном.

— Где ваша дочь? — спросили у женщины, которая смотрела на вопрошающую отрешенно, глазами, полными беспросветной безнадеги.

Когда-то был муж, семья, квартира (превратившаяся в двухкомнатный хлев), работала учителем в школе…

— У бабушки, — ответила чуть слышно. Подумалось, слава богу, что не здесь…

Дальше началось то, что на языке соцслужб называется профилактической работой.

— Вы педагог, пусть и бывший, вы же должны быть примером для дочери, а вы спихнули ее престарелой маме, не блещущей, кстати, здоровьем… Вы бы в комнате хоть убрались, что ж развели-то такой срам… Телевизор смотрите — вот под музыку и навели бы порядок в квартире.

Поток внушений выслушала равнодушно и так же тихо спросила: «Вы надолго? Мне нужно корову загнать». Взяла ведро с каким-то пойлом, прошла к сараю, где ее поджидала довольно упитанная буренка, загнала внутрь, села курить.

Делегация тем временем направилась к ее матери, проживающей двумя этажами ниже. Дверь открыла худенькая девочка лет двенадцати.

— Здравствуй, Настя, бабушка дома?

— Дома, проходите.

Вопросы к пожилой женщине -- рефреном: «Дочь ваша занимается воспитанием ребенка? Вам она помогает? Давно она пьет, собирается бросать?». В квартире появляется дочь.

— Вы сравните: какой порядок у нее, пожилого человека, и какой в вашем хлеву. Вас предупреждали неоднократно, прекращайте пить или лишитесь дочери, пожалейте ее и маму, раз вам на себя наплевать. У девочки на глаза набежали слезы. Бабушка взмолилась: «Девчата, у меня-то ей лучше будет». С балконов свесились соседи: «Хоть бы вы ее взгрели — весь подъезд провоняла».

В следующую квартиру нас не пустили. Бабушка, довольно энергичная, намного моложе предыдущей (тоже проживает с внучкой, которой мать не уделяет никакого внимания), едва услышав о цели визита, сказала: «До свидания, девочки». И уже через закрытую дверь, распалясь, кричала пронзительно: «Нечего к нам ходить, внучка не голодная, не разутая, нам ничего не надо ни от вас, ни от дочери. Помощи от вас не до-ждешься, лишайте ее прав, а от нас отстаньте».

— Как же мы лишим ее прав и окажем вам помощь, если вы не хотите разговаривать? Скажите, где дочь сейчас?

— Спросите у тех, кто вас сюда послал.

Диалог продолжался во дворе. Бабушка выкрикивала что-то не очень приветливое, но Валентине каким-то образом удалось уговорить впустить ее одну, а старший лейтенант Анастасия отправилась на поиски нерадивой дочери. В деревне это нетрудно. Недавно ее видели в компании. Вот и один из компаньонов. Сказал, что сбегает за Светланой, это пара километров отсюда. Нет, на машине туда не проехать.

А. Соловьевой, видимо, не раз приходилось иметь дело с подобной клиентурой. Ждать бесполезно, и она довольно быстро убедила подвыпившего парня, чтобы тот оповестил мамашу о визите, что ее ждут в городе на Урицкого — повестка будет.

У нашего автобуса столпилась ребятня, уже успокоившаяся Настя тоже здесь.

— У моего папы такая же машина, только сиденья другие.

— Папа часто приходит?

— Он вообще не приходит, они с бабушкой не разговаривают, я иногда бываю.

— А это твой котенок?

— Мой, он помидоры любит.

— А телефон у тебя работает?

— Работает, только сети нет.

— Давай, Насть, я тебя сфотографирую.

— Нетушки. И вообще я убегаю, опять те тетеньки идут…

Бабушке Насти после войны исполнилось шесть лет, детей в семьях ее ровесниц росло не один-два. Вернулись в эти же места на пепелище. Никаких соцслужб тогда и в помине не было. И ни одна мать не бросила ребенка, тянули жилы, пахали на себе.

Куда ж делись материнские инстинкты? И еще подумалось, проводятся ли в других странах подобные рейды?

Но поехали дальше. В семье, где пятеро детей, все в порядке: муж устроился в столицу, дети помогают матери. Скотину держат, огородом кормятся.

Другой многодетной семье труднее. Хозяйка работает почтальоном (две тысячи рублей в месяц).

— Дети в садике?

— Садик у нас закрылся. Дети с мужем.

— Он не работает?

— Он инвалид. Корова, теленок, овцы, огород — крутимся.

В Плешках посетили довольно ветхую избушку, из нее когда-то забирали ребенка в приют — зимой в хате замерзала вода в чашках.

— Как поживает Маша? — спрашивают у матери.

— Жених свистнул, побежала с ним. Да вы не думайте, он из приличной семьи.

— За ручку ходят?

— На велосипеде ездят…

Навестили семьи, где дети пойдут в первый класс в Глебовскую школу — своя закрылась. Но ничего, возить ребят будет автобус.

На обратном пути директор приюта, наверное, вспомнив про своих баптистов, спрашивает у Ю. Ревякиной, педагога-психолога, территориального служащего: «Бывает, что совсем бросают пить?». Пауза. Ответ не больно-то уверенный: «Да бывает».

Пьяных мы больше не встречали, проблемных тоже. Рейд прошел сравнительно спокойно, вернулись без потерь. Ну, если не считать оторванного бантика с туфельки инспектора. Щенок по-старался. Но это он не со зла — из любопытства.