Разговор у парадного подъезда

Владимир Рыжиков морозным весенним утром вышел из дома и возрадовался — настолько гармоничная картина открывалась взгляду. Темнота неосвященных городских улиц подчеркивалось шар полной луны, которая отражалась в ледяных тротуарах. Рыжиков с удовольствием поскользнулся, упав на придорожную твердь, еще больше почувствовав единение с городом, со своей малой родиной, со страной.

— Пить меньше надо, — прокомментировала данный патриотический полет находившаяся где-то во тьме дворничиха.

— Посыпать больше надо, — остроумно отреагировал распластанный Рыжиков, не торопясь нарушить внезапное горизонтальное единение с Россией.

— Больной, што ль? — риторически поинтересовалась незнакомка, суровой горой выступив из дворовой темноты. — Я вон ща посыплю, а завтра оттает. И мне ж этот песок сметать. Надо оно?

— И то верно, — оценил философскую направленность дамы Рыжиков. — А синяк под глазом вам зачем?

— Так 8 марта вчерась было, — удивленно смотря на распластанного тугодума, пояснила дворничиха.

— И правда , — вспомнил Владимир и неуклюже поднялся.

— А ты чо в такую рань к администрации приперся? На прием записываться — так выходной.

— Нет, — засиял гордой улыбкой Рыжиков. — Чиновник я. По профессии и долгу сердца. Не сидится мне дома ни по ночам, ни в праздники, когда чувствую, что в ожидании смотрит на меня Россия, мой город, моя малая родина!

Дворничиха подошла к Рыжкову поближе и стерла с его щеки набежавшую слезу умиления.

— Вона как…— задумалась она. — Дай-ка и правда посыплю до крылечка. Тебе, болезному, тяжелей приходится. Все думаешь, думаешь о нас, небось, а толку не выходит.

— Не скажите, гражданочка, — приосанился Рыжиков. — Мы усиленно воплощаем в жизнь взятый правительством курс на стабилизацию. У нас стабильные зарплаты, стабильный уровень жизни, стабильные способности, стабильные потребности.

— Так не растет же ничего, — удивилась женщина. — Ни зарплат, ни уровня, ни хлеба на полях, ни способностей ваших. Про потребности, оно, конечно, вам виднее.

— Почему же, — лукаво усмехнулся чиновник. — А возможности? Вот, к примеру, могли вы каких-нибудь два-три президентских срока назад увидеть в магазине живого осетра или заморский фрукт фейхоа? А сейчас? Войдите в магазин и любуйтесь, сколько душе угодно. Смели вы раньше подумать, что можете на 8 марта получить в подарок букет орхидей или слетать в отпуск на Мальдивы?

—Ага… И получить могу, и полюбоваться, — погрустнела дворничиха и начала посыпать вокруг Рыжикова песочком.

— А стабильный рост экономики, сельского хозяйства, строительство новых предприятий, жилья, прорыв страны в научных достижениях и инновационных технологиях, доверительный диалог между властью и народом! — захлебывался восторженной слюной Рыжиков.

— Ты, милок, в чиновниках-то давно? — настороженно поинтересовалась женщина.

— Уж полгода как! — гордо выпятил грудь Владимир.

— Ты…это…другому кому такого не ляпни. Ничо, пообтешешься ишо. А вот я в доме аварийном живу, кирпичи на голову валятся. Будет в моей жизни прогресс какой аль стабильность продолжится?

— Уже подготовлены сметы, проведено межевание, заложены первые камни, решается вопрос о получении финансирования…

— Ну-ну, не нервничай так, — успокоила чиновника сердобольная женщина. — Через год все равно убежишь. Это ж ваша стабильность такая,— перетасуетесь, как карточная колода, должностями попереобмениваетесь, чтоб, ежели чего, спросить было не с кого. Иди уж в келью свою чиновничью, дальше слова умные заучивай, а мне работать надо. Хоть бы свет на улице для начала включили.

— Включали уже! — обрадовался Рыжиков, крича вслед уходящей дворничихе. — Сейчас вновь подписываем договора, проводим собрания, изыскиваем финансирование. Решается вопрос…

Дворничиха уже удалилась за угол, а молодой, подающий надежды чиновник Рыжиков гордо прошествовал по темным коридорам градоуправления в свой кабинет. Чтобы и дальше лелеять ростки стабильности общества, оберегая их от некомпетентного вмешательства темного неграмотного люда, не умеющего видеть перспективу развития.