И вот теперь я обрела сестру

Моего отца, Михаила Григорьевича Степанова, не стало в январе 2009 года. Перебирая после его смерти документы, увидела пожелтевшее от времени письмо. Это был датированный 1969 годом ответ из ржевской прокуратуры, адресованный Зое Михайловне Козырь, проживающей в поселке Великая Александровка Херсонской области. Которая, как я поняла, разыскивала своего биологического отца. На душе стало неспокойно. Ведь отец никогда не говорил, что у него в Украине есть еще одна дочь. После раздумий я решила написать по указанному адресу.

Мое письмо Зоя читала 22 апреля, в день 65-летия. Она плакала три дня: от счастья, что наконец-то получила весточку из Ржева, и от горечи, что отца уже нет в живых. Их встреча так и не состоялась. У нас завязалась переписка...
Когда началась война, папа учился в девятом классе школы имени Пушкина в Ржеве. Перед оккупацией города из-за сильных бомбежек их семья перебралась в деревню Строенка Зубцовского района. В феврале 1943 года отец вместе с другими был вывезен немцами. В марте 1943 года  за отказ служить в армии Власова был брошен в тюрьму Минска, где содержался до марта 1944-го. Оттуда попал в концлагерь, расположенный на территории Литвы. В мае 1944 года был перемещен во Францию, где работал чернорабочим на линии Мажино. В сентябре лагерь был эвакуирован в Германию, в Тюбинген.

Отец мало рассказывал про войну и никогда не смотрел военные фильмы. Единственное воспоминание, которым он поделился со мной, касалось побега пленного солдата из концлагеря, после которого фашисты расстреляли каждого четвертого узника.

Отца освободили 20 апреля 1945 года американские войска. А через несколько месяцев из Германии по железной дороге он был отправлен в Советский Союз. Тогда, в пути, и познакомился с матерью Зои. Вспыхнул роман. Когда прибыли, отец отправился в Ржев, его возлюбленная — к себе в Украину. Так получилось, что больше они не встретились.

Трудно теперь сказать, почему отец не ответил Зое. Он был членом КПСС, «морально устойчивым» — такое было требование к коммунистам. Несмотря на то, что после концлагерей папа оглох и всю жизнь прожил со слуховым аппаратом, всегда старался идти в ногу со временем и самосовершенствоваться. С 1957 по 1961 годы заочно учился на факультете рисунка и живописи московского заочного народного университета искусств, в 1969 году — в пермском межобластном учебном комбинате по научной организации труда. В декабре 1963-го вступил в партию. Долгое время работал в отделе архитектуры Ржева, инженером по эстетике на предприятиях города, художником.

И вот в октябре 2012-го я с троюродной сестрой Валентиной из Смоленской области отправилась на встречу с вновь обретенной сестрой. Добравшись на поезде до Кривого Рога, мы пересели на автобус. До Великой Александровки, где живет Зоя, ехать предстояло полтора часа. Автобус то и дело сворачивал с основной дороги, развозя пассажиров по окрест­ным селам. За окном мелькали не убранные поля подсолнечника, раскидистые плакучие ивы. В Украине я была впервые. Заметила, что дома в деревнях ухоженные, дороги в хорошем состоянии, кругом чистота и порядок.

И вот Великая Александровка. Мы с сестрой выбираемся из автобуса. Приветливые люди помогли нам вытащить вещи. Среди встречавших я сразу узнала Зою: отцовские глаза и выражение лица.

Зоин дом приветил нас чистотой и уютом. Дружелюбно вилял хвостом умный пес-овчар по кличке Найк. Пес воспитанный, каждое слово хозяйки для него закон. А в отдельном домике-кухне, как заведено в Украине, дочь Зои Людмила поджидала с торжественным обедом. Через несколько дней должен был вернуться из отпуска сын Зои Игорь с женой и маленькой дочкой. Все они дружно живут в родительском доме. Дети у сестры замечательные: хорошо воспитаны, культурны, образованы. Иначе и быть не могло, ведь Зоя всю жизнь работала заведующей детским садом и учителем начальных классов.

Быстро пролетела неделя нашего общения. Разговоры, рассказы и вопросы. До сих пор греет сердце воспоминание, как мы, три сестры, сидели во дворе дома среди спелых гроздей винограда, под огромной старой грушей, кололи грецкие орехи и распевали «Не слышны в саду даже шорохи...», «Чернобровая казачка», «Растет, растет возле дома калина...».

Зоя жалела, что не решилась сама приехать к отцу, пока он был жив.  А я счастлива, что мы, сестры, обрели друг друга в возрасте 61 и 66 лет.