Скользкая тема

Не поймешь, как относиться к этой новости, порадовала ли она болельщиков, толком не оправившихся от упоительного новогодья? Мало кто смотрел матч Россия — Канада в четыре утра 6 января. В перерыве после двух периодов вышел на балкон: в домах — ни огонька. Голубые экраны дрыхли. Пропал болельщик. Последним был сосед, с которым, бывало, не сговариваясь, дуэтом вопили по разные стороны перегородок: «Ну-у?!» И, казалось, вся страна вопила. Не стало соседа — и тишина гробовая… Приятель говорил, что нашу молодежку по айфону смотрел под одеялом. Что он мог увидеть по мобильнику и услышать в наушники?! Пропала Россия…

Не тот болельщик нынче пошел. Остались одни фанаты, но этим все равно, кто выиграет, было б кому морду набить.

Сформировался, правда, новый подвид переживающих — тотализаторно-ипподромный, раздираемый противоречиями. Допустим, нравится ему лошадь, он ее жеребенком знал, гладил, солью угощал. Но она не выигрывала на бегах, и он никогда на нее не ставил. И вдруг приятная неожиданность: его знакомая коняга за сто метров до финиша лидирует. Приятная, полагаете? Да он готов эту лошадь загрызть, проглотить вместе с амуницией и наездником. Сгинь, пропади, провались.

Спортсмен тоже пошел не тот. Меркантилен и бездушен, как банкомат. И вечно у него скандалы, не допинговые, так семейные. Для заокеанских и европейских адвокатов жены и подруги наших спортсменов — лакомый кусок. Статуя свободы подмигивает богине правосудия, и Фемида, зажмурившись, потирает руки.

Появляется в прессе исковая сумма, предъявляемая женой нашему нападающему. Болельщик, читая, негодует: «Нашла правого крайнего». Но, дочитав до конца и узнав, что супруга запросила всего четверть от того, что супругом нажито, перестает за него болеть и страдает сам по себе, бормоча: «Хоть бы один гол забил, когда позарез нужно, козел».

Жизнь назад (всего-то одну среднестатистическую жизнь), когда телевизоры только-только стали появляться в домах советских рабочих, крестьян, служащих, интеллигенции, все слои почему-то ринулись смотреть спорт. Вообще-то смотрели все, что показывали, просто спорт транслировали часто. Те же хоккейные матчи повторяли по утрам.

Две медсестры, похвалялись, не слыша одна другую: «В кино не ходим. Какое кино? Мы фигурное катание смотрим. Какая красота, грация, костюмы — обалдеть!» Заметим, телевидение было сплошь черно-белым. Помню, как теть Лида-малярша и ее муж прилипали к экрану только что купленного в рассрочку крохотного «Рекорда», смотрели конькобежный спорт. А по вечерам к ним в комнату соседи приходили на хоккей. От озеровского «Говорит и показывает Гренобль» у мужиков дрожь пробегала по телу. В одном из первых запомнившихся матчей играли не наши, а шведы с чехами. Мы болели за шведов, потому что, выиграй социалистические братья — нашим золото не светило. Накануне чехи обыграли наших. Кстати, случилось это в феврале 1968-го, накануне «пражской весны»…

Скандинавы выручили, сыграли с чехами вничью. На заключительную игру наших с канадцами мы ходили к брату отца. Они купили «Рубин» с огромным экраном, в полтора раза больше «рекордовского». Их зять Юрка накануне лазил на чердак, крутил антенну, настроил так, что шайбу видно из любого угла избы.

Когда с отцом возвращались от дядь Яши домой после ночного хоккейного бдения, мама ругала отца: «Носит нелегкая по ночам с ребенком». Он лениво огрызался: «Ему в школу во вторую смену, а уроки мы сделали».

Мама тихонько спрашивала меня, как сыграли, и я подробно начинал рассказывать, что счет открыл Фирсов, а потом Ишаков. Отец, давясь от хохота, поправлял: «Мишаков».

Заключительную игру нашей молодежки показывали по первому каналу, хотя планировали по «России-2». Должно быть, составители программы не ожидали, что команда И. Брагина доползет до финала. Уж больно долго наши запрягали. Даже когда сильных американцев мы все же объехали на кривой, телевизионную сетку не поменяли. Финал, в который россияне пробились после самой нашей достойной победы над шведами, собирались показывать по второму российскому каналу. Мы с зятем пробудились в четыре, как на рыбалку. Врубаем «вторую Россию» — ничего нет. И в программе интернета уже нет хоккея, а с утра был. Пропала Россия…

Давай гадать, что стряслось: неужто отравили наших орлов перед матчем, или украинские националисты, осевшие в Канаде, чего-нибудь отмочили. Разве ж могли предположить, что матч втихаря, без объявлений, реклам и анонсов, начнет транслировать Первый канал? Такое может случиться только по указанию перво го лица. Интерес к спортсменам со стороны государства стал просыпаться перед сочинской олимпиадой. После развала Союза они выживали сами по себе. Борцы, боксеры, штангисты подались в телохранители и вышибалы, стрелки и биатлонисты — в киллеры. О футболистах заговорили как о лошадях: за столько-то продан, такой-то им владеет. Чтобы привлечь внимание к соревнованиям, назывались миллионные суммы призового фонда. Рейтинги самых богатых спортсменов интересовали болельщика больше, чем турнирное положение.

Комментатор тоже не тот пошел. Болельщик уверен: наши футболисты не выигрывают не потому, что хуже играют, а из-за того, что Гусев и Уткин неправильно комментируют. Только Дмитрий Губерниев может радоваться, как ребенок, когда наши биатлонистки входят в десятку сильнейших. Он и только он своим неподдельным восторгом способен заражать и заряжать всю страну.