350 лет первому российскому императору

Поговорки, связанные с Петром I, которому 9 июня стукнет 350, ушли в народ. Например: «Разбил, как шведа под Полтавой», «Прорубил окно в Европу». Пушкинское «Люблю тебя, Петра творенье» и «Здесь будет город заложен назло надменному соседу» — тоже у всех на устах. Надменные соседи вступают в НАТО; сбывается то, что Шевчук накаркал задолго до последних событий: «Гляжу задумчиво в окно, но заколочено оно»…
«Петр Первый» Алексея Толстого — единственная книга, прочитанная мною за время летних школьных каникул. Почему «Петра Первого» окрестили произведением социалистического реализма, вряд ли понимали даже те одноклассники, кто на эту тему писал школьное сочинение. Я, как и подавляющее большинство, выбрал  другую тему, связанную с просмотром фильма из волшебной рубрики «Экранизация литературных произведений». Мы полюбили эту телепередачу, потому что учителя в день ее выхода не спрашивали домашнего задания, сокращали уроки, чтобы все успели домой к началу показа программного фильма. Двухсерийного «Петра Первого» по одноименному роману первый раз снимали еще при жизни Алексея Толстого. Киносценарий он написал, присутствовал при утверждении актеров: Николая Симонова — Петра, Аллу Тарасову — Екатерину, Николая Черкасова — царевича Алексея; особенно Толстому понравился Михаил Жаров — Меншиков, хотя последний мне показался староват.
Э. Рязанов, занявшись кинодокументалистикой, решил увековечить президента Ельцина. Бесцеремонный Эльдар Александрович ввалился к Борису Николаевичу домой не- ожиданно, чем ошарашил дочь Татьяну и жену Наину Иосифовну. Придя в себя, они усадили вероломного режиссера за чай. Сидят, болтают, ждут хозяина с работы. Входит Борис Николаевич — ба, сам Рязанов у него на кухне. Президент растерялся еще больше, чем родня. Борис Николаевич признался, смущаясь: «Вы наш любимый кинорежиссер». Эльдар же Рязанов не смущался ни грамма — был привычно раскован, остроумен и словоохотлив. Ельцину Татьяна налила чаю, он отхлебнул и набросился на жену и дочь: «Что ж у вас чай-то холодный?!»
  Рязанову пришлось вступиться за президентскую родню, он отвлек Ельцина разговорами о Петре I. Спросил, как он относится к первому русскому императору. Тот молвил: «Весьма положительно». Эльдар Александрович любил задавать провокационные вопросы. Он их и задал. Как же быть с тем, что Петр собственноручно головы рубил стрельцам, присутствовал при пытках сына родного, которого потом приговорил к казни? Борис Николаевич режиссеру договорить не дал, мол, ну и что такого? Были на Руси и посвирепее персонажи, и до Петра I, и после. Зато первый русский император вытащил Русь из болота и великой державой сделал.
О самом интересном Эльдар Александрович не дорассказал. О Евдокии Лопухиной, например, первой супруге, которую Петр в монастырь заточил, а сам стал открыто жить в доме своей любовницы Анны Монс. В Суздальском монастыре Евдокия не то от скуки, не то в отместку гулящему мужу завела роман. Ее возлюбленного, майора Степана Глебова, царь-изверг выследил, посадил на кол, а заодно колесовал епископа Досифея за потворство блуду. У Анны Монс был брат Виллим, которого царь пристроил своим адъютантом, и Петр его оставил при дворе даже после того, как любимая им Анна попала в опалу. На Монсихе влюбленный император хотел жениться, но возлюбленная его отвергла. Петр не казнил Анну Монс, не посадил на кол ее ухажера, напротив, выпустил из России и ее, и заморского жениха. Зато на брате Анны Виллиме Петр отыгрался. Но братец и сам заигрался — спутался с самой Екатериной I. Дело императрицы и Виллима расследовал начальник Тайной канцелярии Толстой — однофамилец автора романа «Петр Первый», Петр Федорович Толстой, кстати, тоже граф, греховной связи между Екатериной и Виллимом не обнаружил. Пришлось пришить ему правительственный заговор. Короче, Виллиму отрубили голову, насадили ее на кол, привязали к колесу и выставили на всеобщее обозрение. Петр возил Екатерину на площадь. Железная женщина будто бы так высказалась о казненном адъютанте своего супруга: «Как грустно, что у придворных может быть столько испорченности».

***
У историка Николая Оглоблина (1852-1919), уроженца Киева, есть прелюбопытная статья о ржевских событиях времен Петра I. Она называется «Ржевский бунт 1701 года». Речь в ней идет о неуплате налога (оброка) людьми, самовольно захватившими осадные дворы Ржевской крепости, и о прочих «противностях и предерзостях». Ржевская крепость ко времени правления Петра потеряла военное значение. «Близ кружечного двора и на надолбном месте, и на рву» предприниматели и бизнесмены образцы XVII века понастроили лавки, амбары да кузницы «безоброчно», то есть никаких налогов не платили. До поры до времени на строения никто не обращал внимания, владельцев не трогали.
В городе имелись торговые ряды, но «вследствие их тесноты торговля разбросалась по всему городу» и не приносила в казну никакого дохода. Местные власти подошли к решению вопроса кардинально: незаконные постройки решено снести, чтобы владельцы лавок и амбаров перешли «на оброчные старинные торговые два ряда и платили по все годы сполна». Ржевские бурмистры отправились за советом в Москву. В свете реформаторских преобразований Петра инициатива ржевской делегации пришлась ко двору. Цитата из Н. Оглоблина: «Московская ратуша, хорошо знавшая намерения и планы Петра Великого относительно городского благоустройства, сочувственно выслушала предложения ржевских бурмистров, согласилась с ними и дополнила многими полезными указаниями». В Ржев прибыли так называемые «ходоки» и приступили было к слому незаконных построек. Но неожиданно, как для бурмистров и ржевского воеводы Сухово-Кобылина, так и для самих захватчиков (вдовы Лукерьи Волосковой, стрельца Кирилла Новогородцева, посадского человека Филимона Зелилова и прочая и прочая), на защиту строений поднялся практически весь город.
  Ржевитяне «учинились сильны», то есть сказали властям: накось выкуси. А ведь подавляющему большинству населения все эти лавки, кузницы, амбары были до лампочки, до лучины — лишь бы выступить против властей, региональных или центральных. Вложенная Пушкиным в уста Годунова жалоба «Живая власть народу ненавистна, они любить умеют только мертвых» справедлива на века и во веки веков. А посему ржевитяне заслушали указ Петра I и затеяли бунт. Царево распоряжение гласило: «Великий государь царь указал о сломке лавочного и анбарного, и кузнечного неуказного строенья, которое построили ржевские посадские люди и стрельцы, и пушкари на осадных дворянских местах и на площади, и на рву…» Вооруженные чем попало люди отбили ходоков, и те отступили.
Николай Оглоблин не знает, чем дело закончилось, документов не сохранилось, но предположил: «Ржева еще не скоро дождалась расширения и очистки торговой площади от неуказного строения».   
Царю Петру вскоре стало не до Ржева, его ожидало столько великих дел.   •