Куда б его пристроить?

Румяные и довольные, они обсуждали, кто как провел лето. В зале постепенно собирались сотрудники главариата и зрители, в числе которых были замечены дорожный ругатель Шпокман, купчиха Милашина и бывший главарь Едаченко. В первом ряду сидел странный тип: нечесаный, чумазый, в видавшей виды одежде, испещренной заплатками. Обут в рабочие ботинки, которые выдают строителям. Депутаты подозрительно косились на незнакомца. Наконец, явился главарь Ажевска Витян Родилов, и заседание началось. Открыла его, как ни странно, Милашина вопросом: «Витян Славикович, а вы почто в кабинет Игрека Иксовича переехали?» «Не дождетесь!» — воскликнул Родилов, вполне удовлетворив таким ответом купчиху. 

— Уважаемые коллеги, — забурчал под нос главарь. — Сегодня мы должны обсудить, что делать с этим замарашкой. Он показал рукой на нечесаного.

— А кто это? — поинтересовался старейший депутат Шкипер.

— Не узнали? — ехидно обвел взглядом коллег Родилов. — Это водынетканал.

— Почему такой зачуханный? — обратился то ли к Витяну, то ли к незнакомцу старший по перевозкам Лександр Печенье.

— Давайте у него и спросим, — предложил главарь.

Заштопанный достал из-под кресла гусли и затянул речитатив.

— Ой, вы гой еси, депутаты местные, расскажу я вам свою повесть грустную. Много лет служил граду службу верную, воду подавал, отводил фекалии. Нужен позарез я Ажевску древнему, без меня умрут здешние котельные. Да и без воды, сами понимаете, руки не помыть, стирку не затеете. Десять лет назад моя жизнь спокойная кончилась, пошли скопом неприятности. Обвинила СЭС в желтоглазом дьяволе, мол, что я наслал эту хворь заразную. И хотя потом оправдали начисто, было мне, друзья, как изгою, горестно. А затем главарь Едаченко Шурочка сторговал меня подморковным дяденькам. Сами-то они здесь не появлялися, назначение дав пришлому татарину. Вот тогда попал в рабство басурманское, восемь лет меня угнетали, бедного. Как в Техасе негр, день и ночь я вкалывал, а за это мне поощренья не было. Если рвал кафтан, то заплатки ставили, не лечили хворь и держали впроголодь. Превратился я в старую развалину, добивал меня внешний управляющий. А последний год жил я боле-менее, но здоровье мне на глушняк подорвано. И прошу я вас, депутаты местные, взять над сиротой шефство и призрение.

Водынетканал убрал гусли и горько заплакал. Хлопнула дверь, это, на цыпочках пробравшись к выходу, помещение покинул Едаченко. Депутаты мужского пола сидели, грустно подперев руками головы. Дамы прослезились.

— Неужели ж мы его бросим, бедного? — проворковала Аслакова. — Не чужой ведь нам, почему мытарится?

Родилов удивленно покосился на коллегу:

— Давайте, Люмьена Клавикордовна, будем говорить обычным человеческим языком.

— Я и говорю, — продолжила Аслакова. — Надо болезного подобрать, обогреть, помыть, усыновить.

— А чего ж вы, — раздался из зала дуэт Милашиной и Шпокмана, — год назад его не усыновили?

— Мы почему раньше вредными были? — пояснил депутат Шкипер, — потому что у нас машины были старые. А теперь мы машины поменяли и стали добрыми. Можем даже завести себе водынетканал. Только приодеть его надо.

— Сразу предупреждаю, — предупредил Родилов, — денег в казне нет. Надо создавать ЗВЕЗДЭЗ. 

— Это что еще за недоразумение, — не понял депутат Артемов.

— Будем с населения деньги собирать на содержание водынетканала. На одежку свежую вряд ли хватит, а вот заплатки новые поставим. 

— Как сезон отопительный начнется, — пригласила депутат Викентьева, — приходи ко мне помыться. Обещали горячую воду включить, которой с мая не было.

— Так я не понял, дяденьки и тетеньки, — уточнил герой заседания, — берет меня Ажевск в свое лоно али нет?

— Не боись, — улыбнулся несчастному Витян Славикович, — фракция «Ядро Расеи» тебя в покое не оставит.