Исчезнувший поселок

Примерно в шестидесяти километрах от Ржева есть маленькая железнодорожная станция Махерово. В полукилометре от станции расположился наш поселок. Почти все его жители, включая моих родителей, работали в РТС. Хотя поселок назывался Первомайский, в школе нас величали РТСовскими. Поселок был довольно уютным, жители дружными. У нас даже было небольшое озеро, которое появилось благодаря тому, что жители, организовав несколько субботников, загородили плотиной ручей на краю поселка. Был предусмотрен водослив, благодаря чему вода в озере всегда оставалась чистой. Школа находилась в пяти километрах, учился я в ней с пятого по восьмой класс. Зимой до школы добирались в основном на лыжах. На обратном пути не забывали покататься с горки, где у нас был сделан небольшой трамплин.

Весной часто совершали крюки, заходили в деревню, где когда-то была барская усадьба. От усадьбы осталась лишь аллея огромных берез. Жители деревни, подставляя под стволы посуду, собирали березовый сок. Ну, а мы, двигаясь вдоль аллеи, поочередно пробовали сок от каждой березы. Как ни странно, сок по вкусу был разным, и у нас была даже любимая береза, имевшая более сладкий сок. 

Потом организацию перевели в другое место, я поступил в техникум, отслужил в армии, перебрался в Ржев. Спустя 30 лет решил съездить в знакомые места за грибами. Пригородный поезд ходил регулярно и удобно. Хотя лес изменился, мы с сыном-студентом грибов набрали быстро и много. Вернувшись на вокзал, я решил сбегать в свой поселок. Времени до поезда оставалось достаточно, и я по узкой тропинке с замиранием сердца двинулся в путь. Поселок отделял от станции небольшой перелесок. Я представлял, как зайду в дом, в котором мы жили, узнаю, кто там обитает сейчас, расспрошу знакомых и, возможно, встречу кого-нибудь из одноклассников. 

Перелесок почему-то не заканчивался, тропинка исчезла, а дома все не было видно. Предполагая, что ушел в сторону, я сначала забрал левее, потом правее. Лес, состоявший первоначально из молодых березняка и осинника, становился все гуще, а жильем и не пахло. Я был растерян, обескуражен и в какой-то момент подумал, что, может быть, подводит память.

Продолжая метаться по сторонам, неожиданно уперся в остатки кирпичной стены. Все сразу стало ясно. Единственным кирпичным зданием в поселке был клуб. В одной его половине находились зрительный зал и сцена, в другой — контора организации. Отчетливо вспомнилось, как в этом клубе смотрели кино, как к праздникам мы, школьники, совместно с работниками РТС готовили концерты; часами играли на бильярде. В эту игру, мы, мальчишки, играли даже лучше многих взрослых. А сейчас посреди рухнувших стен стоял настоящий лес. С тяжелой душой я вернулся на вокзал, думая по дороге о том, как быстро все меняется. Пройдет еще пара десятилетий, и уже никто не догадается, что на этом месте был поселок и жили люди.  •