В частном порядке. Детективная повесть

Продолжение. Начало 21 сентября.

— Я пообщался с ребятами в милиции, — сообщил Лешка, — сказали, что никакого там криминала, непонятно, чего жена мутит.

— Кто обнаружил тело? — спросил Глебов.

— Собачник. Пошел гулять — пес заскулил, залаял. Шел дождь, прохожих почти не было.

— Значит, никто не видел, как он летел? — сделал вывод Глебов.

— Получается, что так. Или плохо искали. Но соседи посторонних не заметили.

— Посторонний в подъезд и не войдет, — вступил в разговор Зорин. — Видишь, дверь оборудована домофоном.

Из-за угла дома показался «Ниссан» — прибыла предпринимательница, причем сама была за рулем.

Они поднялись на третий этаж и вошли в обычное жилье постройки середины шестидесятых. Небольшая прихожая, две комнаты, одна из которых — проходная. Мебель — старая, СССР-овская: в большой комнате — софа, полированный сервант, стол, два кресла; в маленькой — шкаф с зеркалом и широкая деревянная кровать. Несколько стульев. Из современных вещей — только аппаратура на тумбочке: телевизор «Самсунг» и такой же марки видеомагнитофон. Негромко говорит радио — похоже, здесь его никогда не выключали, даже в отсутствие хозяев. Из проходной комнаты — выход на балкон: обычный, незастекленный, с узкими перилами и ограждением в виде вертикальной решетки.

— Елена Валерьевна, — начал разговор Зорин, — какова официальная версия следствия?

— Версия такая, что когда Вячеслав вышел на балкон, нижний шпингалет балконной двери соскочил — и муж таким образом нечаянно себя запер. Подойдите, пожалуйста.

Мужчины приблизились, чтобы рассмотреть то, что показывала им Серова. Между балконными дверями был самодельный дополнительный порожек, чтобы внутренняя дверь прилегала плотнее и не было щели. Порожек этот и не позволял открыть внешнюю дверь, если нижний ее шпингалет нечаянно падал, что вполне могло произойти при за-крывании.

— Так вот, — продолжала Серова, — поскольку Слава не мог выйти с балкона, он, по их мнению, попытался попасть в квартиру через окно маленькой комнаты (оно было открыто) и сорвался.

— Шпингалет, когда сразу после случившегося осматривали квартиру, — спросил Глебов, — был в опущенном положении?

— Меня здесь не было, но по материалам следствия — да.

— Как милиция в квартиру заходила — вскрывали замок? — поинтересовался Конусов.

— Нет, у его сестры был запасной ключ.

— Ну, а теперь, — предложил Зорин, — давайте присядем, и вы, Елена Валерьевна, поведаете нам, что вас навело на подозрение, будто смерть вашего мужа не была несчастным случаем. А мы ваши умоза-ключения запишем — он достал из портфеля листы бумаги.

— Во-первых, расположение тела. Я, к сожалению, видела его только на схеме — но сразу сделала вывод, что, происходи все так, как считают в милиции, оно лежало бы ближе к стене дома.

— Может, он отполз? — предположил Конусов.

— Нет, смерть, судя по всему, наступила мгновенно. Следов, показывавших, что Вячеслав двигался, не зафиксировано.

— Так, дальше, — попросил Зорин.

— Вернувшись из Турции и придя сюда, я, конечно, внимательно все осмотрела. Буквально на каждом шагу сталкивалась с тем, что в квартире, кроме Вячеслава, присутствовал другой человек. Знаете, есть такие мелочи, которые я вижу прекрасно, но для следствия они уликами не являются. Например, он любил смотреть телевизор, но вы-ключал его всегда пультом — где-то прочитал, что если выключать с помощью кнопки, пальцем, для телевизора это вредно. Пульт исправен, он лежал на столе, но выключен телевизор был вручную. Сервант явно двигали или толкали — возможно, была борьба. Сверху стояла фотография его матери в картонной рамке с подставкой — она упала, завалившись за заднюю стенку. Там я ее и нашла. Слава этой фотографией очень дорожил, он бы ее сразу поднял. Нет голубой вазы, оставшейся от матери и тоже стоявшей на серванте. Я обнаружила в углу, около занавески, осколок этой вазы, а других осколков в мусорном ведре нет, хотя оно явно несколько дней не выносилось. Получается, тот человек собрал осколки и унес с собой, а один не заметил. Обратите внимание на кресло. Видите, там следы темной шерсти.

— И что это означает?

— Женская кофта, черная ангорка — в таких вещах я разбираюсь.

— Простите, Елена Валерьевна, вы не исключаете, что у него в гостях была женщина, а потом, когда она ушла, и произошло несчастье?

— Значит, надо найти эту женщину… Далее, я уже говорила днем, что ему нечего было делать на балконе — курил он в комнате. Я даже еще окурки не выбрасывала, они так и остались в пепельнице. А знаете, что самое главное? Слава был человеком импульсивным, заводился, что называется, с полоборота, если что-то не по нему. Я его даже немного боялась. Знаю совершенно точно: он никогда в такой ситуации не полез бы в квартиру через окно.

— А что бы он сделал?

— Разбил стекло балконной двери.

— Елена Валерьевна, я попрошу оставить нам ключ от этой квартиры. Мы еще раз все осмотрим, обойдем соседей. А сейчас давайте спустимся под балкон.

Они вышли из подъезда и отправились к противоположному от подъездов фасаду дома, куда выходили все окна квартиры.

— Место нелюдное, — сделал вывод Конусов. — От аттракционов деревья загораживают, сбоку тоже редко ходят. Да еще дождь был. Неудивительно, что никто ничего не видел.

— А об какой камень он ударился? Этот? — спросил Глебов.

— Да. Тут что-то копали, зарыли кое-как. А на камне даже кровь осталась — она показала на бурое пятно, действительно имевшееся на булыжнике.

— Ну что ж, — подвел итог Зорин. — Будем работать, искать свидетелей.

— Звоните мне в любое время, — предложила Серова.

— Елена Валерьевна, минутку, — задержал ее Глебов. — Не сочтите за дерзость, зачем вам непременно нужно возвращаться к этому делу? Насколько я понял, вы с мужем… как бы это сказать…

— Да говорите прямо — наш брак фактически распался. Но, во-первых, я не люблю, когда из меня делают дуру. А во-вторых, моей дочери не все равно, как ушел из жизни ее отец. Поэтому я готова платить за установление истины и наказание виновного.

Надя

Все закрутилось после того, как Аня в новогодней компании познакомилась с Аликом. Алик был азербайджанцем. Дочь, которая до этого не имела постоянного молодого человека, вдруг стала по вечерам бегать на свидания. Надя, конечно, допытывалась, кто ее ухажер, но Аня молчала. Потом выяснилось, что опасалась: мать, узнав, с кем она проводит время, просто запрет ее и никуда не пустит. В конце концов Надя, которую угнетала неизвестность, попросила дочь пригласить кавалера к ним домой. Тут-то Анна и призналась, что он нерусский.

— Что ж, веди нерусского, — позволила мать. — И чего тебя на черного потянуло?

Аня внешностью выдалась в свекровь: светловолосая, крепкотелая, с острыми скулами, высоким лбом и зелеными глазами. Ей бы хлеб-соль в национальном костюме преподносить — типичная тверитянка. Надя не представляла ее рядом с представителем Кавказа. Впрочем, Алик оказался веселым, культурным и говорил совершенно без акцента — он уже давно жил в Торжке.

— Сколько вам лет? — спросила Надя.

— Двадцать пять.

— И чем вы занимаетесь?

— Да так, предприниматель…

Большего она от него добиться не смогла. Да и чего особо выспрашивать — не в ЗАГС же завтра идут. А может, Анька уже с ним спит?

Когда Алик ушел, она жестко допросила дочь. Та заверила, что до постели отношения не дошли.

— У них смешанные браки не приветствуются, — учила Надя. — Не думай, что для тебя сделают исключение.

Именно Алик и предложил Наде вместе с детьми уехать в Москву.

— Что вы тут забыли, Надежда Викторовна? — доказывал он. — У вас на заводе какая зарплата?

— А что?

— Маленькая у вас зарплата. У нас только руководство себя не забывает, а рядовым работникам вроде вас нормально платить не будут. В Москве же другие деньги. Аня закончит педагогический колледж — куда она пойдет? В школу? Там вообще нищета, особенно для молодого учителя.

— И кем мы там будем работать?

— В Москве без работы не останетесь, а что заработаете, все ваше. Накопите денег — квартиру купите. Не в центре, конечно, на окраине или в Подмосковье. Но хоть жить будете по-человечески.

— А с этой квартирой что делать?

— Продавать, конечно. В Москве у меня много земляков, я вам помогу устроиться. Вы будете работать, Аня будет работать, деньги на квартиру откладывать. Никита пойдет учиться. Все хорошо будет.

Что заставило ее поддаться на уговоры Алика, а потом и Ани? Возможно, то, что ей осточертел Торжок. А может, действительно захотелось другой жизни, если не для себя, так хоть для детей. Квартиру с помощью Алика продали за несколько дней, вещи из нее — тоже, их пришлось отдавать чуть ли не даром. И, едва Аня получила диплом, они отбыли в первопрестольную, где поселились в северо-восточном районе, который сами москвичи называли азербайджанским. Действительность, увы, оказалась не такой, как расписывал Алик.

* * *

На следующее утро «Юрбюро» вновь собралось в полном составе в кабинете Зорина. Чтобы не отвлекали посетители, они в таких случаях по договоренности с соседями, страховой фирмой «НГ», просили одну из их сотрудниц, бухгалтера Ниночку, временно посидеть у них в приемной. Благо, как уже говорилось, «НГ» возглавляла супруга Владимира Глебова Ирина.

Глебову было 44 года, семнадцать из которых он проработал в прокуратуре. Все бы ничего, но бумажная волокита выводила его из себя. Он стал снимать стрессы алкоголем и превратился в тихого пьяницу. Возглавляя межрайонную прокуратуру, Зорин его терпел за исполнительность и трудолюбие, а когда пришел новый прокурор, Глебову пришлось уволиться. Он устроился юрисконсультом, но там бумаг было еще больше. Михаил Васильевич, приглашая Владимира в свою фирму, поставил условие: справиться с вредной привычкой. И тому хватило силы воли — спирт-ное он перестал употреблять в любом виде, даже пиво.

— Ну-с, господа, — обратился Зорин к коллегам, — приступаем к обсуждению по делу Вячеслава Серова.

— По-моему, — высказал мнение Алексей, — дело глухое, ничего мы там не накопаем. Я забыл сказать, он ведь выпивши был — у него кровь брали на алкоголь. Так что ничего удивительного, что не смог в полете сгруппироваться и ударился затылком. Он же не спортсмен.

— Надо соседей по новой опрашивать, — рассуждал вслух Глебов, — причем не только из этого дома. В детсад сходить, что напротив подъезда, может, сторож кого видел. Возни много, а гарантий, что узнаем что-то дополнительное — никаких.

— А что вы скажете об аргументах супруги — фотографии матери, вазе и так далее?

— В общем, все можно объяснить. Выпил, покачнулся, задел сервант, рамка с фотографией упала, ваза разбилась.

— А где тогда осколки, если их нет в мусорном ведре?

— Осколки он мог выбросить, например, с балкона. Может, для того туда и пошел? — предположил Конусов.

— Ты же сам понимаешь, что это глупости. Их бы там, под балконом, и нашли. Факты, изложенные Еленой Серовой, наводят на определенные подозрения. Похоже, в квартире действительно кто-то был или незадолго до гибели ее мужа, или даже в тот момент. И, судя по следам от шерсти на кресле, человеком этим была женщина. Если мы ее найдем, уверен, многое прояснится. Поэтому, друзья мои, надлежит сделать следующее. Алексей, сходи к экспертам, пусть сделают для нас пальчики. На недопитой бутылке водки — она стоит в серванте. На шпингалете балконной двери. А главное, на кнопке телевизора. Если, по утверждению Серовой, ее муж включал и выключал телевизор только с помощью пульта, а после его смерти он оказался вы-ключенным вручную, там должен быть четкий отпечаток пальца… Труп был обнаружен в 20.35. Значит, при опросе соседей обращаем внимание на период, начиная с 18 часов. Особенно на то, не видел ли кто-нибудь в это время даму в черной кофте из ангорской шерсти. Возможно, придется съездить в Москву, узнать, где потерпевший трудился и не случилось ли у него конфликта на работе. Супруга утверждает, что в Ржеве у него врагов не было. Впрочем, как и друзей — Серов был человеком не слишком компанейским.

— Известно, где он в Москве работал? — спросил Конусов.

— Жене он сказал, что работает на стройке. А предложил ему уехать на заработки вроде бывший коллега по заводу. Но это мы уточним, если понадобится.

Следующие два дня Глебов и Конусов плотно работали по делу Серова.

Продолжение следует.