Остров Верхний бор

Город или нет?

Верхний бор в представлении большинства ржевитян — пригородная зона отдыха. Удобно: перебрался через Волгу — и уже не в городе, а на природе. Но географически это — один из районов Ржева, самый, видимо, небольшой по численности. Здесь расположены две двухподъездные пятиэтажки, ну и еще несколько небольших домов. Кем же ощущают себя жители — полноправными горожанами или обитателями далекой окраины?

— Мы тут, как отшельники, — признается Л. Богачева, чей верхнеборский стаж — 32 года. — Словно в другом государстве. А перевоз — дорога жизни.

В самом деле, Верхний бор, словно остров, отделен от остальной суши Волгой. Добираться вокруг далеко — семь километров, а машины есть далеко не у всех. С «материком» «островитяне» связаны лодочной переправой. Когда-то она принадлежала дому отдыха имени Х съезда ВЛКСМ, который держал в штате перевозчика. Сейчас забота о перевозе, оставшемся единственным в городе, лежит на самих местных жителях. Но прежде, чем мы продолжим рассказ о сегодняшнем дне «соснового края», перенесемся на несколько десятков лет назад, когда работал самый знаменитый «начальник переправы», которого звали Семен.

Семен Никифорович

Следует, наверное, напомнить, что в былые годы существовала практика однодневных путевок на выходные дни. Путевки эти оплачивались профсоюзами и распределялись бесплатно на предприятиях. Человек приезжал, отдыхал, завтракал и обедал в столовой, а вечером возвращался домой. Правда, путь в здравницу был в 60-х и 70-х годах значительно сложней, чем сейчас.

Микрорайона кирпичного завода не существовало вовсе. Нужно было катить на «единице» до Ржева-1, все остальное расстояние проделывая пешком: до столовой РМЗ, далее полтора километра по полю — и на перевоз. Впрочем, народ трудности не останавливали. В субботу и воскресенье в доме отдыха, особенно в хорошую погоду, отдыхающих было очень много.

На перевозе в те годы трудился Семен — его все звали только так, по имени. Это был крупный, строгий мужчина, у которого не хватало одного глаза. Верхнеборская переправа стоила дороже городских — пять копеек против двух. Но люди без колебаний «отстегивали» Семену пятачки — его все любили и уважали. Он мог и пошутить, и поговорить за жизнь, но хозяйство свое держал в идеальном порядке. Ведь кроме лодки, в его ведении были и ялики, которые сдавались в прокат.

Перевозчик C. Румянцев — крайний справа

Я был мальчишкой, но Семена запомнил прекрасно. Остались в памяти даже его движения во время переправы: как он «табанил» багром, как причаливал. А потом перевозчик как-то внезапно умер. Его жалели, после него паромщики менялись постоянно, но никто не приживался надолго. Узнав, что в Верхнем бору сейчас живут сын и дочка этого человека, решил встретиться с кем-то из них.

— Его звали Семен Никифорович Румянцев, — объясняет дочь М. Галицкая. — Он с 1926 года рождения. Умер 10 сентября 1974 года от рака желудка. Было ему всего 48 лет.

— Маргарита Семеновна, 32 года прошло, а вашего отца многие вспоминают с теплом и уважением. Расскажите немного о нем.

— Он местный, из деревни Поздырево. Фронтовик, имеет награды. Не знаю точно, не спрашивала, но глаз, видимо, потерял на войне. Практически всю жизнь отработал в доме отдыха — он и плотником был хорошим, и за лошадью ходил, а в теплое время заведовал перевозом. Лодка тогда была не чета нынешней — узенькая, воду разрезала, плыла ходко. Я ведь его с шести лет заменяла. Был у него грешок — любил выпить. Но то, что его многие знали и уважали, — это верно. Когда хоронили, народу пришло столько, что не знали, где всех на поминках усадить. На перевозе был порядок — будочка стояла, ялики никогда не угоняли. А как умер, на сороковой день будку сожгли. Сейчас даже от дождя негде спрятаться… В 1974-м дом построили, ему квартиру дали, но пожить в ней он не успел.

Канитель с мостом

Ну что ж , вспомнили о Семене Никифоровиче, пусть земля ему будет пухом, вернемся в нынешнее время. Самая значительная проблема верхнеборцев — связь с «большой землей». Ведь в пансионате работают не так уж много «аборигенов», в основном трудятся в городе. Значит, ежедневно необходимо проделывать путь в город и обратно. На лодке это быстро. Единственное, судно может быть на другом берегу, и тогда приходится ждать. Порой по часу и больше. И все-таки перевоз — главная транспортная артерия. Года два назад он ходил до тех пор, пока не вмерз в лед, как «Челюскин». Насилу вытащили на берег. Однако все равно наступает «мертвый сезон», когда лодки нет и Волгу по льду не перейдешь. Как в такое время выходить из положения?

— Идут наши к Воробьеву, — говорит Л. Богачева, — просят, чтобы 10 «А» шел обязательно. Они ведь к нам ездить не любят.

Сейчас маршрута 10 «А» нет. Летом был возведен забор вдоль границы здравницы, въезд закрыли на замок. Что, в общем, понятно: отдыхают в «Верхнем бору» только дети, им проносящиеся без конца авто и пьяные компании на берегу ни к чему. Но по объездной дороге маршрутки, конечно, ездить не будут — уж больно она ухабиста. А разворачиваться возле запертых ворот — себе дороже: пассажиров много не возьмешь. Автобусы и прежде рулили в Верхний бор не­охотно и нерегулярно. Это сбивало их с графика. Сейчас, правда, ворота открыли, но вопрос с маршрутом 10 «А» нужно решать практически заново.

— Не знаете, как там ситуация с мостом обстоит? — спрашивает меня Лидия Дмитриевна.

— Слышал, что проект уже готов.

— Что ж так долго? — сетует собеседница. — В войну бы за несколько дней мост навели, а тут канитель годами тянется.

Трудно с ней не согласиться. Наверное, если бы в Бору жил кто-то из большого начальства или депутатов, дело пошло быстрее.

«Мы с тобой одной веревкой связаны»

Когда в середине 70-х в Верхнем бору появилась первая пятиэтажка, квартиры получили в основном работники дома отдыха. Потом был построен дом на паях с северянами, прибыли на постоянное жительство жители далекого Колымского края.

— К магаданцам мы уже привыкли, — улыбается Л. Богачева, — считаем своими. Но вообще во втором доме идет большая миграция — люди часто меняются.

Как уже говорилось, постепенно кадровая связь пансионата с жилым сектором становилась все призрачней. И сегодня «поселок» сам по себе, здравница сама по себе. Что подчеркивает свежий забор, отделяющий жилую зону от «промышленной». Тем не менее пансионат, или, если правильнее, детский санаторий, соединен с домами теснее некуда — коммуналкой. Услуги верхнеборцы оплачивают в конторе.

— Когда работают смены, — поясняет Лидия Дмитриевна Богачева, — и нам хорошо. Есть горячая вода. Вот сейчас в сентябре детей не будет — значит, и нам не помыться.

От города сосновая окраина отличается еще отсутствием газа — готовят на электроплитках. Оно бы ничего, но если нет света, приходится довольствоваться «сухпаем».

Основными продуктами местные жители снабжаются в магазине, расположенном в здании столовой, хотя все же приходится бегать на кирпичный. Вроде директор обещает построить другой магазин, но когда это будет? Почтальон, надо отдать ей должное, ходит регулярно. В смысле медицинского обслуживания верхнеборцы относятся к селу. Радио здесь нет, кабельного ТВ тоже. Тем не менее многие живут десятками лет и уезжать никуда не собираются. Потому что имеется и…

Большой плюс

Конечно же, это природа. Чудесный воздух, сосны прямо за стенами домов. Грибы, ягоды. Близость Волги, близость к земле. Практически у каждой семьи — свой участок, тем более, что вода подведена к самым огородам. Не исключено, что когда пешеходный мост все-таки появится, Верхний бор превратится из острова в престижный район города.