Тайный ужас Валаама

(Валаам — поглотитель народа. Талмудический трактат, санхедрин 105 «а»)

Опять по телевизору стали показывать сериал «Сталин-лайф». Представлен золотисто-глянцевый, вылизанный визажистами актер, внешностью, кроме усов, не имеющий ничего общего с «вождем всех времен и народов», который, как известно, был рябым и, мягко говоря, весьма непривлекательным. Киношный Сталин красиво и неторопливо рассказывает с экрана, как надо управлять страной и миром. Мне же хочется поведать всего лишь о двух эпизодах его «многогранной деятельности», связанной с геноцидом российского народа и почти не известной широкому обывателю. О них узнал, путешествуя по русскому северу. Я и раньше относился к Сталину неоднозначно, но, побывав в местах, связанных с его преступлениями, и пообщавшись с многими людьми, стал задумываться, что за монстр правил нами 30 лет.

В 1984 году мы с другом и родственником Борисом на его мотоцикле «Урал» отправились во второй вояж по русскому северу. Цель похода — Мурманск. По пути главные досто­примечательности: Валаам, Кижи, Соловки, до которых мы в свой первый поход так и не смогли добраться.

Первую часть похода опускаю, хотя много интересного можно было рассказать. Пулей проскочили через Ленинград и прибыли в Карелию. Приозерск. Осматриваем местные памятники, хочется отсюда добраться до Валаама, но нет возможности. Теплоходы в тот день туда не ходили. Ладно, едем дальше. Погранзона. Тщательная проверка документов, пропусков и, наконец, шлагбаум поднят. Вперед!

Виды красоты неописуемой встают за каждым поворотом. Вот бы сюда Левитана! Особенно запомнился поселок с непривычным для нашего уха названием Куркиеки. Представьте: красного гранита утес, спускающийся в Ладогу, на нем желтая церковь финской архитектуры, золотисто-зеленые сосны. И все это под ослепительно-синим небом.

Но дорога, боже мой, что за дорога! Подъем на подъеме, вираж на вираже. Какой-то зыбучий песок. «Урал» то и дело буксует, хотя Борис газует на всю. Часто вынужден был соскакивать и подталкивать нашего трудягу.

Въезжаем в Сортавалу. Многим этот город знаком по знаменитым лыжам. Нас встречает мой друг детства и одноклассник Саня. У него на глазах слезы. Еще бы, мы привезли в подарок из Ржева водку и хлеб! Два дня отрываемся по полной программе, благо его жена в командировке. Она появилась на третий день, посмотрела на наши опухшие лица, опохмелила коктейлем из знаменитого карельского бальзама и медицинского спирта, и мы отправились на пристань, чтобы посетить Валаам с его знаменитым монастырем.

До прихода теплохода еще есть время. Какой-то дедок, ловящий на пристани рыбу, спросил у меня закурить. Разговорились. Оказывается, дед Вася (назовем его так) воевал здесь, на Карельском фронте. В феврале 1944 года его дивизию перебросили на Кавказ. Я тогда впервые услышал страшный рассказ о депортации целого народа и не мог поверить, что в нашей стране могло такое произойти. Операция началась 23 февраля. По словам деда Васи, они врывались в поселки, давали минимум времени на сборы, а то и вовсе не давали, выгоняли людей на улицы и десятками тысяч вели на станции. Недовольных расстреливали на месте. Не щадили ни старого, ни малого. Так боевых солдат превратили в карателей.

В три дня все было кончено. Выселили 460 тысяч человек. Чечено-Ингушская АССР опустела. Так Сталин отомстил целому народу за то, что они подняли мятеж и выступили на стороне немцев. Долго не мог понять, почему кавказцы стали воевать против СССР. Ответ подсказал Паустовский с его рассказом, что такое кровная месть на Кавказе.

Репрессии 30-х годов коснулись и Кавказа. Сколько тогда пострадало народа, знают только на Лубянке. Но, например, лишь по директиве № 00447 от 30.07.37 в Чечено-Ингушской АССР в течение года должно было быть расстреляно 500 человек и 1500 посажено (по нашей области «план»: 1000 человек расстрелять, 3000 — посадить). Вот поэтому, когда войска вермахта подошли к Кавказу, он вспыхнул. Кавказцы вспомнили, что такое кровная месть. Они не могли отомстить конкретным личностям, но решили отомстить режиму. Через несколько лет, читая «Архипелаг Гулаг» А. Солженицына, узнал, что на стороне немцев воевал один миллион наших соотечественников, недовольных системой.

Вот и рассуди, была ли та война Отечественной или гражданской? Но это понимание пришло много позже, а пока, потрясенный рассказом деда Васи, отправился на посадку, благо наш теплоходик уже причалил. Потом я думал, почему дед Вася разоткровенничался? Во-первых, он знал, что на следующий день уеду и, скорее всего, решил просто облегчить душу. Ему наверняка было противно и стыдно, что по злой воле Сталина был вынужден стать в числе других палачом целого народа.

Погожий, правда, несколько ветреный, день принес покой. Мимо теплоходика проплывали живописные острова. Я любовался пейзажами. Удалось даже понаблюдать и сфотографировать редкое явление природы — мираж. Входим в необыкновенно красивую и какую-то милую, уютную Монастырскую бухту. У причала стоят два больших экскурсионных теплохода из Ленинграда. Швартуемся рядом и выходим на берег. Со смотровой площадки вид на бухту необыкновенный. Вообще, при описании природы Валаама на язык просятся только самые красивые прилагательные, причем в превосходной степени.

Пристраиваемся к экскурсии, слушаем рассказ гида о том, как возник здешний монастырь, а вокруг него множество скитов, где жили отшельники. Интересно появление леса на Валааме. Паломники привозили землю в котомках с берега, и на этой привозной земле высаживались отборные деревья. Кстати, семена с деревьев до сих пор рассылаются по всему бывшему СССР.

На этой земле трудом монахов был высажен уникальный фруктовый сад, разбиты огороды, на которых выращивались даже арбузы. И это в 200 километрах северней Питера! Можно объяснить тем, что на Валааме за счет островного положения свой микроклимат. Зимой тут немного теплей, чем на берегу. Растут широколиственные деревья и даже дубы.

Меж тем экскурсовод стала рассказывать о том, что после окончания войны в Валаамском монастыре сделали «санаторий» для инвалидов ВОв, участников боевых действий, поэтому экскурсии туда не будет. Говорила весьма обтекаемо (гласность тогда еще не наступила), из ее слов можно было понять, что многих ветеранов-инвалидов силой забрали и доставили сюда, на Валаам, тем самым подвергнув пожизненному заключению.

Случайно рядом со мной оказался художник из Ленинграда. Он поведал мне, что несколько лет назад писал здесь портрет полного кавалера орденов Славы. У бедняги из всех конечностей осталась только левая рука… И подобных в этом санатории большинство. Много слепых, контуженых, обожженных, которым на улицу можно выходить только в масках, уж очень жутко они выглядят.

Многие ветераны находятся на грани безумия из-за постоянных болей (хотя конечности отсутствуют, они постоянно болят — так называемые «фантомные боли»), собственного бессилия; из-за того, что самостоятельно не могут передвигаться и вынуждены почти все время проводить в кельях. Сколько их там содержалось, толком никто не знает. Бедняги покорно доживали свой век, чтобы здесь тихо скончаться.

И хоронили их, скорее всего, в водах Ладоги около острова. Вряд ли тела возили на берег, чтобы подвергнуть кремации, а выкопать могилу и похоронить по христианскому обычаю что на берегу, что на острове невозможно. Максимум 30 см грунта, а дальше гранит. Поэтому наиболее вероятно, что Ладога около Валаама — большая братская могила. В этом плане остров вполне соответствует названию, вынесенному в эпиграф.

Потом, на берегу, местные жители, которые ездят сюда на рыбалку, говорили, что боятся причаливать к берегу со стороны монастыря. Те ветераны, которые хоть как-то могут передвигаться, слезно просят выпить или привезти водки.

По образному выражению одного военного хирурга, озвученному писателем К. Симоновым, войну выиграли раненые. И это так. Многие имели несколько ранений. А знает ли читатель, сколько за годы войны было раненых? Суровая военная статистика говорит, что на одного убитого приходится трое раненых. Сколько из этого количества раненых становились калеками, знают только военные хирурги.

По официальным данным, во время войны погибло 27 миллионов человек. Так что подсчитайте сами. Правда, в эти потери входит и гражданское население. А сколько гражданских получили ранения и увечья во время бомбежек и обстрелов? Никто не ведает. Одно можно сказать: много, очень много...

После окончания войны города были заполнены увечными воинами. Многим просто некуда было податься, не осталось ни семьи, ни жилья. Кто-то по тем или иным причинам не смогли или не хотели возвращаться в семью. И вот они, воины-победители, звеня многочисленными наградами, просили подаяние.

Сталин и К решили, что в Советском Союзе не может и не должно быть столько калек. В 1946 году (по другим данным — в 1947-м) была проведена большая зачистка. Из городов разом исчезли воины-калеки. Как ни велик Валаамский монастырь, он не мог вместить всех инвалидов. По неподтвержденным данным, еще две подобные колонии-резервации были в центре России и на Дальнем Востоке. Но даже их было мало, чтобы вместить всех калек. Что стало с остальными, можно только предполагать. Как бы то ни было, исчезновение тысяч и тысяч воинов-инвалидов — одна из страшных тайн ХХ века.

Вот что я узнал, побывав на Валааме. После окончания экскурсии мы взяли курс в Большую монастырскую бухту. На берег не сходили. Издалека посмотрели на монастырь — эту обитель слез и печали. И отправились в Сортавалу. На следующий день мы с Борисом, нагрузив наш верный «Урал», поехали дальше. А через неделю добрались до Соловецких островов, ставших еще более страшным свидетельством сталинских преступлений. И волей случая попали в самое жуткое место, на гору Секирную. Но это уже другая история.