Вместе с паломниками на Селигер
- Автор Владимир Рыбкин
Уже много лет в ржевском турбюро существует добрая традиция — организовывать экскурсии по святым местам России. За это время многие сотни ржевитян осуществили мечту, побывав в дорогих для их сердца местах. Не стал исключением и нынешний год. 9 июня большая группа паломников отправилась в монастырь Нилова Пустынь, на праздник «Обретения мощей Нила Столобенского». К этой группе присоединился и я, хотя мною двигало не религиозное чувство, а просто желание посмотреть, как изменился монастырь за время моего последнего посещения более 10 лет назад.
Выполняя пожелания паломников, которые хотели попасть на утреннюю службу, отправились в пять утра. По сравнению с рейсовыми автобусами доехали быстро. От Осташкова двигались вдоль берегов Селигера. Сегодня они стали негостеприимными. Остановиться около воды практически негде. Уже не приедешь на выходные запросто отдохнуть и порыбачить, как раньше, так как береговая линия скуплена и застроена элитными поселками и роскошными виллами. Ограда некоторых из них, нарушая природное законодательство, уходит прямо в воду. Владельцы — в большинстве своем скороспелые московские миллионеры. Селигер, окружающие его леса и озера стали для них одним из вариантов Куршавеля. Обидно, что жемчужина Валдая уже не для простых смертных.
К монастырю подъехали около восьми утра. Несмотря на это, все подъезды забиты машинами и автобусами с паломниками. Некоторые прибыли издалека. Есть даже, если судить по номерам, из Марийской Республики. Особо рьяные богомольцы спешат окунуться в воды Селигера около Пустыни. Некоторые в нижнем белье, кое-кто из молодых — нагишом, а в основном в рубашках на голое тело, которых при выходе из воды практически не видно. Что их нисколечко не смущает.
При первом взгляде на монастырь по сравнению с прошлым посещением видно, что он здорово отстроился, купола стали золотыми. Но сразу бросается в глаза отсутствие многочисленных вековых дубов и лип. Монахи спилили их. Вид монастыря от этого, правда, выиграл. Но деревья жалко.
Около Светлицкой (входной) башни — служба охраны. Раньше ее не было. К ней присоединились и местные тверские казаки, помогая поддерживать порядок, который, впрочем, никто не собирается нарушать. Приближается начало церковного праздника. Подъезжают многочисленные священники на личном автотранспорте. Они хотя и без рясы, но легко узнаваемы по своеобразной внешности.
Позже, в самом монастыре, я посмотрел на их автомашины. Скромные «Тойоты», «Мазды», «Ниссаны» и дальше непритязательные «Мерседесы» и «Джипы», свидетельствующие об аскетизме служителей культа. Говорят, что им все это подарили… До начала основной службы — масса времени, поэтому отправляюсь на прогулку по монастырю. Напротив основного комплекса зданий — хозяйственные постройки, рядышком объемные рыбные садки, в которых разводят форель.
Пара послушников выкашивают траву. К ним приближается стройная молодая паломница в легком сарафане, против солнца почти прозрачном. Так засмотрелись, что один другого чуть не подкосил. Бог Богом, но и человеческое им не чуждо.
Двигаюсь дальше к западному побережью. Красивая каменная церковь, построенная по принципу деревянных: «восьмерик» на «четверике». Рядом с ней одинокая сосна с прибитыми к ее стволу электроизоляторами. Кто их вбил и зачем? От сосны открывается красивейшая панорама на Кравотынский плес и самый большой остров Селигера Ханин. Сейчас плес спокоен, только какая-то волшебная зыбь нарушает зеркало вод, принимая при этом совершенно фантастические очертания. На эту игру воды, ветра и света можно любоваться часами.
Но я знаю, что тишина обманчива. Сейчас утро, однако через пару-тройку часов проснутся обитатели прибрежных вилл, и понесутся по озеру водяные мотоциклы, яхты, скоростные катера с воднолыжниками. Исчезает таинство здешних мест. Плес превратится в судоходный канал. Но иногда этому катанию мешает погода. Сильный ветер, не редкий в этих местах, может быстро нагнать значительную волну. От монастыря хорошо видно самое подлое место на Селигере, так называемые «чертовы ворота». Их губительную силу три года назад я испытал на себе. Стремительно начавшаяся буря утопила байдарку. Хорошо, вовремя рядом оказался теплоход, подобрал.
Но двойственность присуща не только природе, но и самому монастырю. Здесь уместно кратко напомнить его историю в ХХ веке. После закрытия в 1927 году в помещениях монастыря разместилась коммуна, в 1930 г. — детская трудовая колония, с октября 1939 г. — концлагерь польских военнопленных. О них напоминают мемориальные доски на входе. Здесь содержалось 6311 поляков. Затем их вывезли в район села Медное и расстреляли у деревни Ямок в 1940 году.
В годы ВОв — госпиталь, с 1950-х до 1972-го — областной дом престарелых, который потом перевели в Ржев. С 1974 г. — турбаза «Рассвет», где любила «отрываться» на выходных в застойные годы и наша городская правящая элита. Об этом мне рассказывал один высокопоставленный в прошлом чиновник, с которым я был здесь в прошлый раз. Так что здешние места, помимо святости, пропитаны еще слезами, потом, кровью, болью, развратом. Сколько же нужно молиться, чтобы очиститься?
Зазвонили колокола. Думая, что это начало Крестного хода и желая сфотографировать действо, отправляюсь в главный Богоявленский собор, построенный в 1820 — 33 г.г. по проекту архитектора Шарлемаля. Но, оказывается, это лишь промежуточный этап.
Храм до предела забит народом, служба идет вовсю. Делаю на память несколько снимков. Рядом со мной коллега в рясе довольно неумело работает крутейшим «Никоном» тысяч за пять баксов. «Смену» бы тебе для начала. Интересно отношение церковников к фотографии. Когда-то они это категорически запрещали. Вспоминаю недавние времена, когда я еле уносил ноги, спасая фототехнику и себя в Троицке - Сергиевой лавре и Псково - Печорском монастыре. А сейчас снимай, что хочешь и кого хочешь. Видимо, церковники поняли, что фотография и видеосъемка — это мощнейшее средство для пропаганды и агитации. И, как следствие, привлечение новых денежных доходов.
Кстати, о доходах. Во всех уголках храма и около него идет бойкая торговля иконами, душеспасительной литературой, сувенирами. Цены такие, что дух захватывает. Не понаслышке зная, во что обходится печатанье одной брошюрки или иконы, мысленно прикидываю доход. Больше 1000% от вложенных денег! Вход на колокольню, чтобы полюбоваться окрестностями монастыря — 50 рублей, а ведь когда-то он был бесплатный. Добровольно давали, кто сколько мог. Вспоминается Остап Бендер с его провалом. Почему-то, глядя на эту торговлю, на ум приходят слова из Евангелия от Матфея, глава 21, стих 12: «И вошел Иисус в Храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих во храме…»
Забегая вперед, замечу, что коммерция отравила и другое святое место Тверской области — Оковецкий источник. В свое время обустройство родника и строительство возле него храма взял на себя селижаровский гражданин. Затем он все это передал церкви. Для паломников, забывших привезти с собой емкости, он продавал пустые бутылки по 4 рубля. Церковники стали продавать по 25 рублей, а полные по 40 рублей. Для сравнения: минеральная вода такого объема в магазинах стоит 33 — 35 рублей.
Но вернемся в монастырь. Служба длинная, несколько часов, не все выдерживают. Кое-кто выходит и, дожидаясь Крестного хода, дремлет на ступеньках храма или в тени деревьев. Другие, нарушая предупреждающие надписи, перекусывают.
Финал праздника — Крестный ход. Мне он почему-то напоминает эпизод из сказки о Нильсе и его волшебной дудочке.
Наш отъезд задерживается. Многие богомольцы хотят исповедоваться в монастыре, на что одна паломница справедливо замечает, что надо не грешить и делать побольше добрых дел, тогда исповедь ни к чему. Абсолютно с ней согласен.
По пути домой заезжаем на Оковецкий источник. Паломницы выполняют запланированный ритуал, купаются в ледяной воде, надеясь, что это принесет удачу в жизни и здоровье.
Затем наполняют родниковой водой привезенные емкости, загружаются в автобус. После чего он заметно проседает. Наш транспорт превратился в водовозку. Отметил про себя, что если в салоне случится пожар, зальем в момент. С этой успокоительной мыслью, под монотонный шум мотора, засыпаю, чтобы проснуться уже в Ржеве.