Щуренок

Поселок моего детства Пенский, от названия которого я и взял псевдоним, раскинулся по берегу небольшой речки Лучесы. Название этой речки упоминается в одной из летописей времен междуусобных княжеских войн. А в знаменитой поэме Твардовского «Василий Теркин» есть строчки: «Здравствуй, Ельня, здравствуй, Глинка, здравствуй, речка Лучеса...» В районе поселка, где я в то время жил у бабушки с дедушкой, река течет медленно, течение почти незаметное, дно илистое и вода кажется темной. А вот всего в десяти километрах, там, где проживали мои родители, речка полностью преображается. Берега и русло усеяны многочисленными камнями, течение быстрое, а вода прозрачная.
Летом, когда я гостил у родителей, мы с братом Витькой целыми днями не вылезали из этой речки. А любимым нашим занятием была ловля налимов руками. Налимы прятались почти под каждым камнем. Витька старше меня на два года, поэтому у него все получалось намного успешнее. Если же рыбалка была не совсем удачная, мы говорили: «Давай хотя бы раков наберем». Раков в реке было столько, что их никто за добычу не считал.
На расстоянии двух-трех километров мы знали в речке каждый камень. В одном месте покоился особенно большой, верх которого выступал из воды. Забравшись на него, через отверстие, проходящее насквозь громадины, можно было увидеть, кто прячется в воде: налим, плотва или большой рак. Как-то, вскарабкавшись на камень, я увидел, что в норе таится тридцатисантиметровый щуренок, которого брат и решил выловить. Выход из-под камня был узким, поэтому деваться добыче было некуда. Витька, стоя в воде на коленях, начал шарить под камнем рукой, а я, глядя в отверстие, подсказывал, в какую сторону отходит рыба. Пальцы на Витькиной руке активно шевелились, и, наверное, казались щуренку каким-то непонятным чудовищем. Он, двигая плавниками, пятился вглубь норы. Наконец, щуренок уперся хвостом в стенку, пути отступления больше не было. Тогда щуренок рванулся вперед и вцепился зубами в Витькин палец. Брат от неожиданности и боли резко выдернул руку из-под камня. Он прыгал в воде, крутил над головой висевшим на пальце щуренком и вопил во весь голос. Наконец щуренок выпустил палец и шлепнулся в воду почти у другого берега, юркнув в тину.
Из десятков мелких ранок, оставленных зубами отчаянного щуренка, обильно сочилась кровь. Мне даже показалось, что предполагаемая добыча откусила брату кончик пальца. Что только мы ни делали, чтобы остановить кровотечение. Смывали кровь речной водой, прикладывали к пальцу листья крапивы и подорожника, даже помочились на несчастный палец. Ничего не помогало. Брат обмотал рану майкой, которая мгновенно стала красной. Пришлось бросать рыбалку и бежать домой. Всю дорогу Витька причитал: «Ну и дурак же я, зачем мне понадобился этот чертов щуренок». К вечеру палец распух и покраснел, став почти в два раза толще. На рыбалку мы пошли только через два дня.  С тех пор к щучьим зубам мы относимся серьезно. •