Отпуск

Я заканчивал учебу в техникуме и готовился к службе в армии, а мои братья уже служили: старший, Генка, офицером в ГДР, средний, Витька, рядовым в Саратове. Витька служил последний, третий год, а мне повезло: я знал, что моя служба будет уже двухгодичной. Как-то Витька прислал письмо, в котором сообщал: ему объявили отпуск, он приедет через пару недель домой. Просил мать к его приезду купить спортивный костюм и китайские кеды. Между прочим, в то время редкие китайские товары были отменного качества. Где-то через месяц от Витьки пришло письмо, про отпуск он уже не вспоминал, и мы решили, что он чем-нибудь проштрафился, и отпуск отменили. Я закончил учебу, два месяца поработал и меня призвали в армию. Трое братьев одновременно служили, мать каллиграфическим почерком регулярно писала нам письма. 

Через два года я вернулся домой. Мать спросила, почему не приезжал в отпуск, хотя привез со службы почти десяток почетных грамот. Я объяснил, что, отслужив год, попал в другую часть, где пришлось начинать все заново. Потом мать задала такой же вопрос Витьке. Брат помолчал, а затем признался: «Да был я в отпуске». 

— Как был? А где? — изумилась мать.

Тогда Витька рассказал, что на железнодорожном вокзале познакомился с солдатом-отпускником. Они быстро нашли общий язык, отметили знакомство и  новоиспеченный друг предложил: «А поедем ко мне в гости на Кавказ, посмотришь как мы там живем, виноградного вина попробуешь». Брат согласился. На поезде добрались до Тбилиси, потом на автобусе ехали, верхом на лошадях по горным тропам. В конце пути пришлось, оставив лошадей, идти пешком через ущелье по подвесному качающемуся мосту. Мой отчаянный брат честно признался, что через мост его перетаскивали чуть ли не на руках. В аул прибыли ночью, но в нем никто не спал, поджидали гостей. Кавказские народы службу в армии считали почетной, еще они неравнодушны к оружию. В большом доме собрался почти весь аул. Наших друзей усадили на почетные места среди стариков. Располагались  на коврах. 

Старики-аксакалы говорили приветственные речи, друг потихоньку переводил их брату. Неожиданно шепнул: брат как гость должен выбирать вино. Витька ответил, что в виноградном вине не разбирается. Друг подсказал, что в подвале среди больших бочек с вином в дальнем углу стоят две поменьше, вино в них самое лучшее. Аксакалы объявили: гость пойдет выбирать вино. В огромном подвале брат с умным видом ходил от одной бочки к другой, снимал пробы. Конечно, по подсказке выбрал самое лучшее, на что старики одобрительно загудели, мол, гость разбирается в вине, имеет хороший вкус. 

Праздник продолжался всю ночь. Уйти из-за стола, пока его не покинули старики, было нельзя. Друг предупредил об этом Витьку, сказав, что, если хочет подремать, можно прямо  здесь, на коврах, хочешь в туалет — ползком незаметно выбирайся и так же возвращайся. Брат пару раз дремал и на улицу выползал, а старики все продолжали разговоры. Женщины во встрече не участвовали, они лишь подавали блюда с едой, убирали посуду. Старики ушли только под утро. Друг разбудил уснувшего Витьку, чтобы идти досыпать уже на кровати. Проснулся брат лишь к обеду и обнаружил, что его форма выстирана, высушена, выглажена, сапоги начищены.

Отпуск пролетел быстро. Брат купался в горной речке, побывал на охоте в горах, ну, а виноградного вина было море. Единственное, что не понравилось брату — не пришлось пообщаться с местными девчонками. Один раз перекинулся несколькими фразами с местной учительницей. Горцы своих девушек никому не доверяют. «Паразит сивый, а если бы тебя там убили?» — закричала мать. 

— Я же у них был гостем, а на Кавказе это много значит, — ответил Витька.•