Уголок для души

По просьбам читателей публикуем стихотворение, с которым Г. Степанченко занял второе место на поэтическом конкурсе в Украине.

Г. Степанченко

Лебеди

Вся так чисто побелена — снега белей!
Виноградом увита по самую крышу…
Здесь когда-то увидел я двух лебедей,
Что трубили, взлетая все выше и выше.
Крыша золотом крыта с отцовских полей —
Самой чистой и свежей ржаною соломой.
Здесь когда-то увидел я двух лебедей
Над заветною крышей родимого дома.
Не цыганский шатер, не резная изба
В снах мне видятся в звездно-серебряной сини,
А казацкая хата в четыре окна
На границе Великой и Малой России.
Что граница! На ней ведь никто не стоял —
Ни жандарм, ни шлагбаум, ни столб пограничный:
Только Снов синевою горел и сиял,
Только колос все ниже клонился пшеничный.
Не преграда для крепких мальчишеских тел —
В двадцать взмахов саженками через стремнину!
Здесь весенний разлив наконечники стрел
Вымывает из берега прямо в пучину.
Зелень скифских и ржавчина киевских жал
Перемешаны ныне с татарской бедою.
Кто-то насмерть не раз здесь на кручах стоял,
Не кичась ни чупрыною, ни бородою.
Божий храм на российском лесном берегу.
Божий храм над раздольем украинской степи.
Неужель удалось — и какому врагу —
Заплести их в стальные колючие сети?!
Сколько здесь пролегало веселых путей!
Сколько их проторили парнишки босые!
Здесь когда-то увидел я двух лебедей —
Воплощенье Великой и Малой России.

И. Васильева

Свидетелем стала невольным
Скрываемой тщательно связи.
Темнело. Дождь шлепал по грязи,
По крышам стучал, безобразил…
Мне стало мучительно больно.

А утро обычным казалось…
Он мой… Да вот, видно, не только.
Моя же подруга… Как горько!
Все, может быть, знали?! Но сколько
Судьба надо мною смеялась?

Вот он ей целует запястье,
Она в новом платье в полоску.
Их мир отвратительно-плоский,
Порочный, безумный, неброский…
Позорное, мерзкое счастье!

Я выйду… Направляюсь навстречу,
Шагая по собственной боли.
Мне хватит характера, воли
Блеснуть в обличающей роли,
Промолвив: «Спасибо за вечер!»

А. Симонов

Доедем, думаю, быстро,
Дорогу к выборам подлатали,
Солнце, как с бензином канистру,
С утра еще подожгли и удрали

Два горящих листа кленовых.
Солнце пылает, но уже не греет,
На даче становится хреново,
Себя представляю капитаном Греем,

Скрывающимся от правосудия среди сосен,
Верящим, что по-прежнему любим Ассолью,
Пока же седеющему, как поздняя осень,
И лечащему ножной грибок солью.

Все меньше газа в баллоне,
Скоро придется сваливать отсюда.
Березы, мощные, как Сталлоне,
Останутся, а меня не будет.

На полгода перееду в город,
Зимовать средь кирпичей и асфальта.
Постригу покороче бороду,
Совершу с головы на ноги сальто.

Стану цивилизованным и похожим,
С утра в душ, вечером в телек.
Пусть до апреля меня сгложет
Тоска по тебе, верхнеборская келья.

***
Ноябрь погружается в мою душу
И сгущается там, как студень.
Не пробиться сквозь эту гущу,
Застреваю, как во льдах судно.

Теряюсь в сумерках одиночества,
Тот, кто хочет помочь, не может.
Постепенно отмирают все мои «хочется»,
Грущу, словно забытый в отеле ножик.

Где-то окно в темноте светится,
Около него стоит женщина и не видит
ничего, кроме улицы.
Скоро придет муж и мысль повеситься,
Она привычно отгонит ее, они поцелуются.

Вот бы скрестить две наши тоски,
Как черных кошку с котом в темной комнате.
Может, получится, и шерсти клоки
Не будут летать и спрашивать: «Вы
что-нибудь поняли?»

Но женщина ложится в холодную постель,
А я по-прежнему в ноябре, как в холодной ванне.
Но все же на что-то надеюсь, как
искусственная ель,
Что уже много лет пылится в чулане.