Уголок для души

Андрей Симонов

***
Как годы летят,
Уже шестьдесят,
Семнадцать, казалось, давно ли.
Я был, как Колумб,
Наивен и глуп,
Но полон амбиций и воли.
Прошло сорок лет,
Морщинист и сед,
Ума до сих пор не набрался.
Умений — бидон,
Гордыни — вагон,
Но дух авантюрный остался.
Решиться — и вдруг
Сорваться на юг,
Внимая вагонному стуку.
Слетать на вик-энд
(И это не бред)
На север к колымскому другу.
Я много видал,
Но жить не устал,
И бегаю, словно мальчишка.
Подруги — река,
Строфа и строка
Хорошей, талантливой книжки.
Я женщин любил,
Еще не остыл,
Их нежность — дыхание рая.
Да, годы летят,
Уже шестьдесят,
Но я только жить начинаю.

***
Пить рифмуется с налить,
Есть рифмуется с согреть,
Спать рифмуется с кровать,
Путь рифмуется с рискнуть.
Аромат твоих волос
С запахом рифмую роз.
И с букетом нежных слов
Зарифмуется любовь.

***
Мне с тобою так уютно,
Знаю, будем мы опять
В теплом голубом июне
Землянику собирать.
А потом, когда ведерко
Покраснеет до краев,
Целоваться будем долго,
Не стесняясь нежных слов.
Но пока змеится вьюга,
От меня ты далеко.
Между нами боль-разлука
И снега, как молоко.
Приходи ко мне скорее,
Я соскучился давно.
Обними меня сильнее,
Напои любви вином.
Будет маленькое лето
В нашей комнате с тобой.
И замру, как от сонета,
От улыбки озорной.

 Стих из прошлого

Николай Копьев

Письмо

Снега синели, тяжелели,
Готовил реки март в поход,
Когда в распахнутой шинели
Упал солдат на волжский лед.
Он до сих пор передо мною,
Его лицо белым-бело.
Глаза погашены войною,
Безусый, стрижен наголо.
У гимнастерки — в цвет заката
Карман окрашенный один,
И пятернею узловатой
Прижатый намертво к груди.
Своей рукой окаменелой
Держал не золото солдат —
Письмо, пристроченное к телу
В кармане том нашли тогда.
Оно в истории хранится
Ударной части войсковой.
Его писал Андрей Синицын,
Рожденный в Ржеве  рядовой.
На нем есть адрес: «Львовой Вале…»
А город, улицу и дом
Еще пока не разгадали,
Они зачеркнуты свинцом.
Письмо на двух листах блокнотных,
Короткое, как жизнь его.
Один листок исписанплотно,
Вот снята копия с него.
«Пылают пожары, под марш канонады
В седьмую атаку сегодня пойду.
Как было бы в эту минуту отрадно
Увидеть тебя, хоть вдали, как звезду.
Уж если случится, что пуля шальная
Ужалит горячее сердце мое,
Наверно, оно и тогда, умирая,
Все будет выстукивать имя твое…»
А на другом листке на белом
Я разобрал немного слов:
«Второе марта, подо Ржевом…»
И дальше — пули след и кровь.
Могила в поле. Роза к дубу
Прижалась ветками над ней…
Здесь были дороги друг  другу
Андрею — Валя, ей — Андрей.

1959 г. •