Рваный немец

Наша деревенька еще жива. Уцелело три дома, а когда-то их было два ряда; а еще конюшня, скотный двор, склады, шоры под сено и зерно. В соседней деревне находился маслозавод, где делали вкусный круглый сыр и душистое сливочное масло. Руководила предприятием строгая красавица Анна Егоровна. Она нанимала зимой бригаду мужчин на заготовку льда, который заготовщики выпиливали из промерзшей речки и на санях подвозили к подвалам молокозавода, где хранился и вылеживался сыр. По окончанию работы заготовщикам выделяли по круглому, облитому желтым воском куску сыра.
 Такой кругляш приносил и мой отец. Мать резала сыр на две половины. Одну заворачивала в льняную ткань, смоченную в соленой воде, и убирала на хранение. А от второй отрезала тоненькие дольки, клала их на куски ржаного хлеба, испеченного бабушкой в русской печи, и кормила нас. Мы, дети, солоноватый с дырочками сыр ели с неохотой.  Больше любили домашний творог, который был особенно вкусным, если бабушка посыпала его толченым сахаром. Сахар присылали мамины родственники из Москвы. Я во время чаепития старалась запастись парой кусочков, чтобы угостить подруг.
 Чтобы отблагодарить Анну Егоровну за сыр, мать угощала ее кулечком с сахаром. Передавая гостинец, мама говорила: «Для Валерика». Валерик был сыном Анны Егоровны. Растили мальчишку вдвоем — Анна и ее сестра Елена. Валера звал «мамками» обоих. Он был старше нас лет на восемь, всегда был заводилой и слыл хулиганистым парнем. Нас, малышей, пугал крапивой, старших ребят уводил собирать оставшиеся с войны оружие и патроны, за что подростки получали от родителей хорошего ремня. Несмотря на запреты, ребята ходили за Валерой, как стадо за пастухом. За парнем почему-то закрепилась кличка «немец», но Валера на нее не обижался. «Маня, проверь карманы у Валентина, опять их «немец» по окопам водил. Я у своего гранату нашла. Говорит, с Валерой хотели проверить, как она взрывается. И у «немца» тоже граната есть, надо Анну предупредить».
 Но предупредить Анну не успели. Валера испытал гранату раньше. Напротив дома стоял сарай, за угол которого спрятался «немец», выдернув чеку гранаты. Хлопнул взрыв, от которого в избе задребезжали стекла. На крыльцо выскочили испуганные мамки — Анна и Елена. На земле возле сарая валялись щепки, а на них лежал окровавленный Валера. Крик и плач женщин всполошили всю деревню. С горы к дому Царьковых в одних трусах и валенках с фельдшерским чемоданчиком бежал Алексей Петрович, наш безотказный всеми уважаемый доктор. Осмотрев пострадавшего, произнес: «Бабы, не ревите, жить будет. Перепуган, осколком малость поцарапало да одежду порвало. Рваный, но живой!»
Алексей Петрович обработал раны, сделал укол, посоветовал отвезти парня в больницу. Сосед запряг лошадь, и «немца» отвезли в Итомлю.
После этого случая старшие ребята притихли и перестали ходить по окопам.

***
 Валера быстро поправился, но по всей правой стороне — от лица до пяток — остались шрамы, которые во время купания разглядывали деревенские ребята. Кличка «немец» забылась, после разрыва гранаты Валера стал «рваным». «Рваный» заканчивал школу, когда мы еще только собирались в ней учиться. Проходя мимо нас, девчонок, пригревшихся на весеннем солнышке у кого-нибудь на ступеньках крыльца, парень всегда говорил: «Подрастайте скорее, цветочки, чтобы я вас целовать мог». В майские праздники с «рваным» произошел еще один случай, в результате которого он чуть не лишился жизни.
 Его мамки решили закоптить сало. Для этой цели жители деревни использовали бани, которые стояли на берегу речки напротив каждого дома. Они топились по-черному, то есть дым выходил через дверь. Весной из этих бань попахивало копченостями: мясом, рыбой, салом. Продукты, оставшиеся с зимы, коптили, чтобы они не испортились летом. Валера помог мамке Лене развешивать соленое сало, проткнутое проволочными крюками, на натянутую под потолком бани проволоку. Натаскал ольховых дров, уложил их под камни, сложенные вокруг большого чугунного котла с водой, и мамка растопила баню. Часа через два она послала Валерку подложить под каменку дров, наказав открыть в бане дверь, чтобы свежий воздух поднимал дым кверху, а самому держаться ближе к полу. И, когда дрова загорятся, дверь в баньке чуть прикрыть, чтобы дрова потихоньку горели. Валера поручение выполнил: «Все сделал. В бане так вкусно салом пахнет!» «Не спеши, утром пойдем снимать — и попробуешь. Вечером, когда погуляешь, дверь закрой как следует, чтобы собаки сало не стащили».
Мать ушла хлопотать по хозяйству, оставив Валеру приглядывать за баней. На улице темнело, когда Анна, поискав сына и не найдя его, сама отправилась прикрыть баню. Дверь была нараспашку. Анна закрыла дверь на крючок, дверь в предбанник подперла палкой и отправилась домой. А в это время в бане под лавкой лежал Валера с горячим куском сала в руках. Он видел, когда в предбанник вошла мать, и притаился в бане под лавкой. Ему стало стыдно, что он раньше времени решил отведать копченого сала. Когда дверь в баню закрылась на крючок, парень испугался не на шутку. Дым опустился на пол, дышать стало нечем. Он пробрался к спасательному окошку, надавил на него, и небольшой кусочек стекла, закрепленный гвоздиками к вырезанному в бревне отверстию, с лязгом упал на землю. Валера с трудом высунул голову на свежий воздух, а когда отдышался, стал звать на помощь. Крик услышали возвращавшиеся с рыбалки приятели Валеры. Один помчался открывать двери бани, а другой попытался впихнуть назад в проем непослушную голову «рваного». Друзья за ноги вытащили Валеру на свежий воздух. Через час, умытый ключевой водой и переодетый в спортивный костюм друга, Валера размышлял, куда деть прокопченную одежду. Ароматом копченого сала пропахла не только одежда, но и сам парень.
Весть о том, что Валера прокоптился, быстро облетела деревню. Как «немец» ни отмывался, но с неделю он попахивал дымком и салом.
Осенью Валера уехал учиться в Подольск, там и остался по окончанию училища работать на механическом заводе, завел семью. Но каждое лето проводил в деревне со своими мамками.

***
 Однажды Валера с женой Валентиной, веселой и подвижной под стать мужу, присоединились к нашей компании на шашлычок. Смеялись, вспоминали детство и Валерины прозвища: «немец», «рваный», «копченый». «Вы, девчата, отстали от жизни, он у нас теперь укушенный», — смеялась Валентина. И рассказала следующее. Ехали супруги из отпуска. За Волоколамском Валера остановил машину и побежал в лесок по большой нужде. Второпях наступил на змею, она его и тяпнула за мягкое место. Валентина услышала крик и бросилась на помощь. Пришлось отсасывать яд.
 В народе говорят: до 18 лет время тянется, до 25 лет идет, с 30 лет бежит, с 50 мчится, после 60 летит. Сейчас мы даже не замечаем, как летит время. Вернее, не хотим замечать, не хотим стареть. Но время не остановишь. Одно поколение сменяет другое, мы теряем друзей, расстаемся с ними в болью в сердце. По неписанному правилу, мы с земляками встречаемся дважды в год на деревенском кладбище. В Троицу и на Яблочный Спас  приводим в порядок захоронения. И встречаемся у могилок Валериных мамок — Анны Егоровны и Елены Егоровны. Между их памятников нам улыбается Валера — немец, рваный, копченый, укушенный, наш весельчак, заводила и просто замечательный парень. Эта могилка расположена рядом с памятником безымянному солдату. У братской могилы на столе выкладываются привезенные припасы. Поднимаем рюмочку горькой за своих земляков, за родителей, которые покоятся в родной земле. Не предавших ее, выстоявших и прививших нам любовь к родному краю, к своей малой родине. •