Собачий блюз

Ильиничне дочка привезла из Москвы собаку — высокорослого, курчаво-косматого пса какой-то редкой породы, терьеровских кровей. По цвету — серебристый металлик, по кличке Блюз. Кличку выбрали не случайно — дочка играла на саксофоне в столичном оркестре. А масть собаки совпадала с окрасом какого-то крутого автомобиля, на котором дочка с мужем собирались ехать на юг. Блюз мешал, и было решено пристроить его на пару недель у мамы в Ржеве.
— Блюзик не переносит машину, мы бы его взяли с собой, — жаловалась дочка.
— Блюет, что ль? — спросила мать.
— Нет, у него желудок расстраивается... Он за два года ни разу на море не был... Мы его хотели взять...
— Оставляй, — вздохнула Ильинична. — Иди сюда, Блюзик-Тузик. И кто тебя так обозвал не по-людски? Ну-ну, не горюй, я тоже за 60 лет ни разу на море не была.
 В воскресенье поехали на огород. Ильинична на велосипеде, пес семенил рядом. Он не привык к таким дальним пробежкам и все время отставал. Ильинична усадила его на багажник. Пес покорно уселся, тихонько поскуливал, когда велосипед подпрыгивал на ямках, но не ерзал.
— Что, жестко? — спрашивала Ильинична и ехала как можно медленнее. — Это тебе не в лимузине кататься. Зато никаких расстройств желудка. Слазь, приехали.
На огороде Блюзу не понравилось. В домике сидеть не стал, ни на шаг не отходил от новой хозяйки, выглядел несчастным и покинутым.
— Не майся, — уговаривала Ильинична. — Не навсегда уехали, вернутся. А мы с тобой завтра на завод пойдем.
 Проходную не удалось пройти незаметно. Пес решил посмотреть, что там выдают из окошка. Встал на задние лапы — и увидел перекошенное лицо вахтерши.
— Маш, не бойся, он со мной, — объяснила Ильинична и впихнула пса в турникет.
— Ты бы еще корову привела, — крикнула им вслед опомнившаяся вахтерша.
 Пришли в цех. Ильинична пристроила пса под монтажным столом и пригрозила: «Вылезешь — я тебя на море отправлю бандеролью». Блюз не вылезал. Но когда пронзительно взвизгнула ручная воздушная дрель, он непроизвольно гавкнул. Дрель снова заработала — пес залаял еще звонче. Прибежал мастер: «Это что за псарня? Уведите его отсюда!» Решили спрятать собаку в шкаф, который стоял на площадке готовой продукции. На большущем трансформаторе постелили старое пальто, строго-настрого приказали не гавкать и не высовываться. Пес понял, что у хороших людей могут быть из-за него неприятности, и послушно улегся.
Контролер ОТК Волков был въедливым и дотошным старичком. Сущая мука — сдавать ему продукцию. Своей педантичностью и придирчивостью он раздражал весь коллектив. Зимой и летом Волков носил берет с хвостиком посередине, никогда его не снимал, и говорили, что он в нем ходит в баню. Волков открыл шкаф и окаменел. Сорвал с головы берет, швырнул в косматую облизывающуюся морду, толкнул дверь ногой и рванул со склада с не свойственной его возрасту прытью. Добродушный пес решил, что с ним играют. Он поймал берет за хвостик и побежал, чтобы вернуть его владельцу. Не догнал. Принес Ильиничне. Она-то и была единственной, кто видела Волкова без берета. Когда вышла из комнаты контролера, ее спросили: «Ну как?» Она ответила: «Как черт». Все подумали, что под беретом он прячет рога.
 Собаку на работу больше Ильинична не брала — запирала в квартире. Дочка за псом так и не приехала.
— А я все равно им его не отдала б, — говорит Ильинична, — он мне слишком дорого обошелся.•