Русская печь

Недавно прочитал, что в каком-то городе есть музей русской печки. И невольно память перенесла в далекое детство, где печь занимала не последнее место в моей жизни. Самые ранние воспоминания связаны с домом деда, где я провел детство. Хорошо помнится, как зимой, накатавшись на горке, уже в сумерках, с трудом переставляя ноги в валенках, еле-еле возвращался домой. Шаровары, намокшие, а потом замерзшие, стояли колом и при ходьбе даже бренчали. Варежки казались сплошными кусками льда. Между прочим, вся одежда на мне и даже пальто была сшита бабушкой на старой зингеровской машинке. Переступив порог дома, первым делом стряхивал на пол заледеневшие варежки. Бабушка помогала мне раздеться, так как окоченевшие руки не могли справиться с пуговицами на пальто.   
  Замерзшие пальцы в тепле начинали «отходить», причиняя нестерпимую боль. Бабушка, зная об этом, наливала в большую миску холодной воды, куда я и опускал руки. Боль понемногу отступала, и я сразу же забирался на печь. Какое это ни с чем не сравнимое блаженство — замерзшему оказаться на горячей печи, прижаться к ней всем телом! Немного обогревшись, запускал руку в бабушкины запасы с сушеной малиной, черникой, кусковым сахаром, хранившихся в небольших полотняных мешочках. Выбрав подходящий по размеру кусок сахара, начинал его потихоньку грызть. Сахар был крепким, раскусить  было невозможно. Я просто скоблил его зубами, при этом во все стороны сыпались искры. Бабушка шутила: «Внучок, ты там пожар не устрой».
Отогревшись, спускался с печи ужинать и пить чай из самовара. Русская печь была необходимым атрибутом сельского дома. Кроме обогрева жилища, была полезна во многом другом: в ней готовили пищу, сушили ягоды, грибы, пекли хлеб, пироги. При малейшем кашле или простуде родители загоняли детей на печь, которая отлично справлялась с обязанностью домашнего доктора. На печи сушилась одежда, обувь.
На боковой стенке имелись небольшие ниши, в которых всегда лежали сухие и теплые варежки и носки.
 Русская печь занимала в доме довольно много места, была тяжелой и ставилась на крепкий фундамент. У моего деда-плотника фундамент был срублен, как и дом, из бревен. Возле печи в углу стояли ухваты разных размеров, кочерга, чапельник, которым в печь ставилась сковорода. С помощью ухвата в печь помещались чугуны с приготовленной едой, а если нужно было много горячей воды, ее грели в большом чугуне, который задвигался и вынимался из печи ухватом с помощью деревянного ролика. Для растопки печи на загнетке перед печным отверстием из дров сначала складывалась клетка, которую потом аккуратно задвигали внутрь печи. Щипалась лучина, подкладывалась под дрова и лишь потом зажигалась. Дым из печи выходил в трубу, которая на чердаке имела горизонтальный поворот, называемый боровом, затем поворачивалась вверх, проходя через крышу. Печь была любимым местом игры детей. Когда я в третьем классе перебрался к родителям, мы умудрялись там вмещаться впятером. Брат Витька рассказывал страшные рассказы о привидениях, покойниках. Младшие сестренки пищали от страха, но с печи не уходили.
   Последняя история, связанная с печью, случилась в студенческие годы, когда нас послали в какую-то далекую деревню помогать с уборкой урожая. Однажды, после очень грязной работы, мы спросили у хозяйки, есть ли в деревне баня. Хозяйка сказала, что у них моются в печах и предложила истопить.  Объяснила, что в печи парятся, а потом около нее обмываются водой в большом корыте. Она и предложила нам такой вариант. Мы, посмеиваясь, переглядывались. Никто до этого так экзотически не мылся. Все решила реплика нашего баскетболиста Генки Романова: «Это что, я полезу в печь, а мне в зад кто-то будет заглядывать?» В общем, пришлось идти на речку и мыться в холодной осенней воде. Наверное, сейчас я бы испытал на себе баню в печи. Было бы потом что вспомнить. Примерно в это время мои родители получили благоустроенное жилье и все, связанное с русской печкой, осталось в воспоминаниях. •