Субботним вечером

В субботу обычно ночую на даче. Во вторую, четвертую и, если есть, пятую субботу каждого месяца в 21.10 идет старейшая передача на радио «Встреча с песней». Слушал ее по старенькому ламповому приемнику, когда учился в школе и жил с бабушкой, жду и сейчас, спустя 50 лет. Кстати, нередко ведущий зачитывает письма из Тверской области, в том числе из Ржева. 20 октября было третьей субботой, поэтому, усвоив по «России» новости спорта и погоду, готовился перевести шкалу на «Звезду», где в это время идут литературные чтения. И вдруг радио «Россия» предложило архивную запись — «Встречу  с песней» 2003 года. Признаться, я немного испугался. Обычно ретро-программы запускают, когда главный герой уходит из жизни. Неужели Татарский умер? Все же человеку 80 лет.
 Оказалось — жив-здоров. Но почему из огромного архива выбрали именно эту передачу? Первое письмо было зачитано с комментарием Виктора Васильевича: «Тем, кто пытается оправдать сталинские репрессии». Рассказ женщины о трагедии в ее семье, где были подвергнуты незаконным репрессиям отец и несколько братьев отца. А затем прозвучали воспоминания жителя Новосибирска, который присутствовал на единственном открытом концерте А. Галича. С 8 по 12 марта 1968 года в новосибирском академгородке проходил фестиваль авторской песни «Интеграл», в рамках которого и состоялся тот концерт. Даже сохранилась видеозапись песни «Памяти Пастернака», ее легко найти в интернете. Именно в конце октября — начале ноября 1958-го, ровно 63 года назад, был пик той позорной кампании, развязанной Кремлем. Поэтому публикуем текст песни Александра Галича.
Разобрали венки на веники,
На полчасика
                            погрустнели…
Как гордимся мы,
                             современники,
Что он умер в своей
                             постели!
И терзали Шопена лабухи,
И торжественно шло
                            прощанье…
Он не мылил петли
                               в Елабуге
И с ума не сходил в Сучане!
Даже киевские письмэнники
На поминки его поспели.
Как гордимся мы,
                       современники,
Что он умер в своей
                                постели!..
И не то чтобы с чем-то
                                  за сорок —
Ровно семьдесят, возраст
                                  смертный.
И не просто какой-то
                                    пасынок —
Член литфонда, усопший
                                   сметный!
Ах, осыпались лапы елочьи,
Отзвенели его метели…
До чего ж мы гордимся,
                                   сволочи,
Что он умер в своей
                                постели!
«Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела…»
Нет, никакая не свеча —
Горела люстра!
Очки на морде палача
Сверкали шустро!
А зал зевал, а зал скучал —
Мели, Емеля!
Ведь не в тюрьму
              и не в Сучан,
Не к высшей мере!
И не к терновому венцу
Колесованьем,
А как поленом по лицу —
Голосованьем!
И кто-то, спьяну,
                        вопрошал:
— За что? Кого там?
И кто-то жрал, и
                     кто-то ржал
Над анекдотом…
Мы не забудем этот смех
И эту скуку!
Мы — поименно! —
                вспомним всех,
Кто поднял руку!..
«Гул затих. Я вышел
                      на подмостки.
Прислонясь к дверному
                              косяку…»
Вот и смолкли клевета
                                    и споры,
Словно взят у вечности
                                     отгул…
А над гробом встали
                                  мародеры
И несут почетный
                                     ка-ра-ул!•