Роза

Девятилетний Димка вернулся из школы, осторожно вошел в квартиру, стараясь не разбудить спящую после ночной смены мать. Быстренько разогрел вчерашние щи, пообедал и сел за уроки. Обязательно надо все выучить хорошенько, даже ненавистный английский, чтобы порадовать маму.

Но майское солнце заманчиво светило сквозь окно, с улицы доносились будоражащие запахи зрелой весны, что иностранные глаголы никак не могли удержаться в голове. Мальчик закрыл учебник и облокотился на подоконник. Уроки он и вечером успеет сделать, когда голова чуть остынет после школы.

Хорошо в квартире. Тишина. Не так, как при папке было. Никто не кричит, не воспитывает. И не стыдно отцу — сам полгода на работу устроиться не может, а его, Димку, жизни учит. Мать после завода еще бежит в магазин полы мыть, приходит чуть живая, а он орет, почему ужин не вовремя и телевизор пыльный. Только и знает свой телевизор. Другие папки с детьми дружат. Вон, Лешкин, и на рыбалку его берет, и в футбол во дворе по выходным гоняют.

Димка вздохнул. И правильно мамка сделала, что его выгнала. Все равно помощи никакой. Только ходит почему-то грустная, а вчера даже плакала. Надо ее чем-нибудь порадовать. Но чем? Вчера он и пылесосил, и посуду вымыл, а она даже не заметила.

Мальчик задумался. А чему мамка вообще радуется? Когда папка работал, она и не грустила даже. Отец, бывало, и шоколадку принесет, и цветов матери. Она тогда охала, краснела и такая счастливая была… Точно! Надо ей цветов нарвать. Сейчас, наверное, много всяких повылазило.

Димка вышел на улицу. Вон, прохожие, какие радостные, семечки щелкают, погодой наслаждаются. У них-то все хорошо, их мамки от усталости за столом не засыпают, а по ночам не плачут в подушку. Ничего, он скоро вырастет и на все работы пойдет, на любые, а мамку дома посадит телевизор смотреть.

И где же взять их, цветов этих? Одуванчики всякие только детсадовцы рвут, да и руки после них не отмываются, в школе заругают. Вон, клумба возле пятиэтажки, да там бабки на скамейке высиживают, порядки охраняют. А хорошо бы нарвать тех, фиолетовых. Это надо ночью. А ночью вдруг мамка проснется, а его нет. Вот будет ей радость так радость, совсем с ума сойдет.

Перейдя улицу, мальчик заметил куст сирени, уже изрядно потрепанный другими любителями природы. Свежие белые грозди остались только наверху. Димка задумчиво обошел куст, примериваясь к цветам. Подпрыгнул, ухватился за упругую ветку, изо всех сил подтянул к земле.

— Что ж ты, бандит, делаешь?! Ну-ка, прекрати ломать куст, а то милицию вызову.

Димка от неожиданности выпустил ветку, обернулся, увидел сердитую толстую тетку и побежал. Вслед доносился визгливый голос, сулящий немыслимые кары. Забежав за угол, мальчик перевел дух. Вот уж был бы мамке подарочек, если бы его домой милиция привела.

Мальчишка медленно шел по улице, потирая ободранные руки. Так все хорошо придумал, и надо же… Весной в городе цветов нормальных не сыщешь. Он добрел до цветочного павильона. «Хоть глянуть», — вздохнул ребенок и зашел внутрь. Среди буйного великолепия гвоздик и лилий еле виднелась молоденькая девушка. Димка от восхищения застыл на пороге, боясь приблизиться к этой недоступной красоте.

— Что тебе, мальчик? Цветочки пришел выбирать? Невесте, небось? — совсем не страшно спросила продавщица. — Подойди поближе, не бойся.

Димка, затаив дыхание, робко приблизился к цветам. Роскошные бордовые розы заставили его замереть от восхищения.

— Маленькие розочки — восемьдесят, побольше — сто рублей, — весело осведомила продавщица, наслаждаясь детским восторгом.

У него были деньги. Целых семьдесят три рубля. Сдача со школьных завтраков, копленая на новую компьютерную игру. И не хватало всего чуть-чуть. «Ну ладно, мамка денек потерпит», — успокаивал себя Димка.

Завтра он вовсе без пирожков обойдется и прямо из школы — сюда. Только бы не раскупили этих колючих недотрог.

— Выбрал что-нибудь? — спросила девушка.

— Извините, тетенька, у меня денег не хватает. Я завтра еще накоплю и приду. Обязательно. Вы мне один цветочек оставите? — понурым голосом спросил мальчик.

— Кому цветок-то? — участливо спросила юная «тетенька», тронутая растерянностью ребенка.

— Маме. Ей обязательно надо, а то она вчера ночью плакала. Я хотел в городе нарвать, а там нельзя, — Димка пятился к выходу.

— Постой, мальчик, — продавщица подошла к розам, выбрала самую свежую за сто рублей, красиво перевязала ленточкой. — Держи, накопишь денег, приходи, рассчитаемся.

— Я накоплю, обязательно. Спасибо вам! — захлебывался словами Димка. — Завтра утром принесу, что есть, а потом остальное. Можно? — и неловко взял цветок.

— Ты — принесешь, — успокоила его девушка.

Держа в вытянутой руке розу, мальчик открыл дверь квартиры. В прихожей вкусно пахло жареным мясом, из кухни доносился голос отца:

— У Петровны слесарь  через месяц на пенсию уходит. Обещала взять. Уж месяц-то потерпим, а, Марин?

Мальчик, не разуваясь, боясь помять цветок, прошел на кухню.

— Мама, это тебе. Не плачь больше.

Мать сияющими глазами посмотрела на сына.

— Ого, спасибо. Где взял-то? А уроки сделал? — и отложив розу на подоконник, повернулась к мужу, кивая в такт его словам.

Димка вернулся в прихожую и стал расшнуровывать кроссовки. Даже не глянула, не понюхала. Он сам всю дорогу не смел нюхать розу, боялся, что мамке аромата не останется.

Да какая разница. Подумаешь — цветок, главное, мамка веселая. Пусть даже из-за отцовых сказок. И, вытирая ободранными руками слезы, сын пошел в свою комнату, к урокам.

Роза умерла ночью на подоконнике, так и не поставленная в воду.