Смертельное предложение

Начало в от 11, 18, 25 мая и 1 июня 2022 г.

Когда наступило время уезжать, Дмитрий предложил Варе проводить их с Зоей в Москву.
— Поехали с нами, — уговаривал Дима, — ты там училась, все знаешь. На ВДНХ  сходим: газеты об этой выставке трубят, она же всего пару месяцев назад открылась.  
— ВДНХ — хорошо, но где жить-то будем? — возразила Варвара.
— Это не проблема, — успокоил Дмитрий, — есть там гостиница, где селят колымчан.
Диме невозможно было отказать, и они втроем отправились ночным поездом в столицу. В гостинице «Север» сняли два номера: одноместный и двухместный. Правила были строгие — без штампа в паспорте Зою и Дмитрия вместе не поселили бы. Пришлось пойти на «подлог»: в двухместный записать сестер. Селились, конечно, по-другому — у Вари был отдельный номер. Когда Дима спустился, чтобы уточнить, есть ли буфет, в холле к нему подошел невысокий лысоватый мужчина лет сорока, одетый в стандартную темную «двойку» с галстуком.   
— Извините, вы Дмитрий?
— Да, привет, ты тоже с Колымы?
— Нет, — ответил незнакомец, — я кое-откуда подальше.
 — Так дальше, вроде, некуда, — удивился Дима, — разве что Камчатка с Сахалином.
Однако его собеседник, внезапно став строгим, проговорил:
 — У меня к вам серьезный разговор. Вы можете уделить мне время?
— Могу, конечно. Сейчас своих девушек предупрежу и вернусь.
Было теплое утро позднего лета. Возле гостиницы располагался сквер, на листве берез уже появились рыжие хвостики. Они сели на скамейку.
— Как звать-то? — спросил Дима.
— Да меня не надо звать, я сам прихожу… У вас же с супругой скоро будет сын?
— Почему сын, может, дочь.
— Дмитрий Яковлевич, возможно, покажусь вам странным, но прошу меня выслушать. Встретиться с вами меня уполномочили там…
Он показал пальцем на небо.
 — В космосе, что ли? — сыронизировал Дима.
— Нет, Дмитрий Яковлевич, не в космосе. Я к вам по поручению… как бы это сказать… высших сил, которые руководят мироустройством на Земле.
— Посланец Бога? — рассмеялся Дмитрий. — Так нас в школе учили, что Бога нет, а религия — мракобесие.
— Я знаю, — ответил незнакомец, — что у вас в стране в потусторонние силы не верят. И вы можете счесть меня за чудака. Но все-таки должен передать вам то, что мне поручили. Давайте договоримся: вы меня выслушаете, а там уже решите, как поступить.
— Валяй, время есть, девчонки отдыхать легли.
— Вам интересно, каким будет ваш сын Андрей?
— Конечно, интересно. А когда вы успели с Зоей поговорить? Это же она имя придумала.
— Открою, доверия ради, что не только знаю имя вашего будущего ребенка, но и почему он его получит. При этом уточню, что с Зоей Васильевной не общался и общаться не предполагаю.
   — Ну и почему же?
   — Когда ваша жена гостила в Кирове у старшей сестры Валентины в коммунальной квартире, ей понравился соседский малыш Андрей. Тогда она решила — если у меня будет сын, назову так же.
— Да, — почесал лоб Дима, — похоже, вы и правда издалека. И для чего я вам понадобился?
— Видите ли, так получилось, что ваш сын попал в число отмеченных.
 — Это как?
— Отмеченными там, — незнакомец опять показал пальцем на небо, — называют людей, которым даны творческие способности. К таким людям у нас особое отношение.
— Ага, особое, — оживился Дмитрий, — Лермонтова с Пушкиным на дуэли ухлопали, Маяковский застрелился, Есенин повесился. Я уж не говорю о Пастернаке, до сих пор в газетах поливают…
— Вы совершенно правы, гениальность — не только избранность, но и тяжкий крест, который мало кто выдерживает. Но могу вас успокоить — Андрея гениальность не коснется. Он будет обладать определенными поэтическими способностями. Говоря проще, писать стихи.
— Смеешься? Какие стихи? Я — водитель, батя тоже, всю войну на грузовике отъездил. Никто из наших мысковских к литературе отношения не имеет. Зоя — учитель физики, Варя — математик, Валя — инженер. Родители Зои — обычные люди. И откуда стихи?
 — Есть такая фраза, может, вы ее слышали: «Бог поцеловал в макушку». На самом деле это что-то вроде лотереи. Считайте, что вашему Андрею повезло, он стал отмеченным вопреки наследственности.
— Во как. А я думал, тоже водителем будет…
 — В том-то и суть, Дмитрий Яковлевич, — вздохнул незнакомец, — вы шофер, и обязательно научите сына водить машину. И в 21 год он погибнет, разобьется. И ничего не успеет написать.
Дмитрий сидел, ошарашенный. Наконец, после долгой паузы, проговорил:
— А что-то можно изменить?
— Для того я и послан, — облегченно произнес собеседник. — Там, — на сей раз он просто поднял глаза, — хотели бы познакомиться с его поэзией. А сын ваш «созреет» поздно, после тридцати. Спасти его можете только вы.
— Я? И как?
— К сожалению, ценой своей земной жизни. Он не погибнет, если вы уйдете до его рождения.
— Застрелиться из ружья, что ли?
— Что вы, Дмитрий Яковлевич, зачем такие жестокости? Вы просто заснете и не проснетесь. Кстати, у вас есть ружье?
— Ружья нет, хотя в Атке все охотники. Но убивать зверей — это не для меня.
— И все-таки, когда вас пригласят на охоту, не отказывайтесь. Да, Дмитрий Яковлевич, я обязан выслушать ваши пожелания в отношении Андрея.
— Пожелания… А можно подумать?
— Можно, только недолго. Наша с вами встреча — единственная. Если вы согласитесь на мое предложение, вправе выдвинуть три условия. Давайте сделаем так: я отлучусь на короткое время, а вы пока поразмыслите.
Оставшись один, Дмитрий начал лихорадочно соображать. Ведь из любого положения можно найти выход. Допустим, он пошлет этого мужика подальше. Родится сын, и что, растить его, зная, что в 21 год погибнет? Как с этим жить? А вот как — ни в коем случае не учить водить машину. И строго наказать, чтобы никогда не садился за руль. И пусть потом пишет свои стихи. Надо же, стихи — с чего вдруг? Да, сейчас придет, скажу, чтобы катился лесом…
В это время незнакомец вернулся и заговорил сам, опередив Диму:
— Дмитрий Яковлевич, вы, я вижу, думали о другом, и совершенно напрасно. Дело в том, что в случае отказа вы забудете о нашем разговоре, как будто его не было.
 — Не понял, почему?
— Как бы вам объяснить… Помните, в Атку приезжал гипнотизер и проделывал со зрителями манипуляции на сцене. Отправлял их на любовное свидание, кататься на лошади, плавать в теплое море… Потом они просыпались и ничего не помнили. Примерно так же произойдет с вами.
— То есть сын разобьется, и я не смогу этому помешать?
— К сожалению. Поэтому вернемся к вашим пожеланиям Андрею.
— А нельзя ли, чтобы я хоть одним глазком увидел его, и уж потом…
 — Увы… Итак, я вас слушаю.    
   — В общем, так, — задумчиво произнес Дмитрий. — Первое условие: чтобы сын никогда не водил машину.
— Логично, — согласился сосед.
— Второе: он не должен пострадать из-за своих стихов.
— Поясните, что вы имеете в виду.
— Чтобы его в тюрягу не посадили, как Мандельштама, с дерьмом не мешали, как Пастернака или Ахматову.
— Хорошо, принято.
— А третье я еще не придумал…
— Могу вам помочь. В качестве третьего условия предложил бы такое: чтобы вы имели возможность знакомиться с его творчеством. Надеюсь, он вас порадует. Кстати, покинув этот мир, вы сможете следить за жизнью Андрея и даже  в каких-то ситуациях ее корректировать. Например, оберегать, если ему будет грозить смертельная опасность.
 Дмитрий только молча кивнул.
— И последнее, Дмитрий Яковлевич. О нашем разговоре никто не должен знать, иначе соглашение тут же потеряет силу… Вы, я вижу, шокированы. Мне очень жаль. Не знаю, послужит ли утешением: Андрей вас будет очень любить.
Дима опустил голову, пытаясь осмыслить происшедшее. Что это — неудачная шутка, розыгрыш? Когда он опомнился, незнакомца не было. «Чертовщина какая-то, — подумал Дима, — как в кино».

Продолжение следует