Уголок для души

Сергей Диваков

В промежутках случайных случек,
прочей дряни и ерунды
только был бы язык певучим
и охочим до красоты.

В скучном ворохе происшествий,
шествий, митингов, тюрем, драк
только был бы язык мой честным.
Пусть во веки пребудет так!

***

Беглым зеком
фаустово мгновение.
«Руки в гору! — кричишь ему.
— Стой на месте!»
А потом все равно
рулетка памяти
всегда выдает zero,
хоть ты тресни.

Андрей Симонов

Опять снежка насыпало —
Осадки, брат, осадки.
Из рук у бога выпала
Муки пшеничной кадка.

Но мы с тобой не дворники,
Чего нам чертыхаться,
Когда летят спокойненько
Снега на государство.

Красиво и томительно,
С изящною заминкой
Серебряными нитями
Шьют городу простынку.

Полным-полны коробочки
Дворов и огородов
Глубокими сугробами
И зимнею заботой.

И горочки пушистые,
Как белые наседки,
Прямые и волнистые —
Почти на каждой ветке.

Такой он, брат, загадочный,
С предутреннего неба
Полет беспересадочный
Медлительного снега.

***

Как же к ним не приставать
Девицам-красавицам?
Если парень ничего —
Им самим понравится.

Им захочется самим,
Чтобы приставали,
Чтобы даст или не даст,
Счастья попытали.

Чтобы девушка дала,
Нужно постараться:
Благосклонности ее
Трудно добиваться.

Той машину подавай,
Серьги к дню рожденья.
Этой — чтобы написал
Ей стихотворенье.

Он на подвиги готов,
Чтоб ее добиться,
Ей же хочется потом
Вместе поселиться.

Мол, не просто так дала,
Наслажденья ради.
Будем жить, детей растить,
Меж собою ладить.

Ну, а если не готов
Ты на ней жениться,
Так и неча приставать
К скромнице-девице.

***

В автобусе пахло прокисшей капустой,
И холодно было, и чуточку грустно,
И кот вспоминался, пушистый и белый,
Как снежная пыль, что на город осела,

Как образ, в котором предстать мы мечтаем,
Не хочет считаться никто негодяем.
Взрослеем — и в нас поселяются страсти,
Не в нашей которым противится власти.

А кот — он пушистый не только снаружи,
Желаньями темными не перегружен.
Имеется крыша, имеется миска —
И жизнью довольна спокойная киска.

А мы? Разве будем когда-то довольны?
Мы в поисках вечных монет, удовольствий.
Покоя не знают гребущие руки,
Нам чужды сомненья, душевные муки.

И хочется больше, и хочется чаще,
И дом на горе, и кормежку послаще.
И чтобы боялись, и чтоб уважали,
И чтобы все было, и чтоб не сажали.

Ах, если б увез меня этот автобус
На южный, а может, на северный полюс.
Подальше от глаз, сладострастных и жадных,
Где все продается — уйти безвозвратно.

Но слишком я слаб, чтоб покинуть орбиту,
Останусь таким же, как все, паразитом.
Жизнь буду жевать, словно сено — корова,
Считать самым главным тельца золотого.
Завидовать — тех, кто везучей, кляня.
Умру — через месяц забудут меня.

Наталья Антонова

— Алло, привет. Я очень рада, что ты ответил на звонок.
— Ну, здравствуй. Думал что-то надо, когда услышал твой гудок.
— Да, для меня все так серьезно. Поверь, что я тебя люблю, люблю бессонно и бездонно, как будто в пропасть я лечу... Мне снится...
— Да постой, Наталья. Все чувства в прошлом, словно сон. Ведь все решили для себя мы. Забудь, сотри мой телефон. Да и сама ты говорила, что на любви поставлен крест. Ты что, все это позабыла? Довольно, хватит общих мест. Алло, ты слышишь?
— Да, я слышу. Но дай, пожалуйста, мне шанс. Я умоляю, пусть услышит Всевышний и примирит нас. Ты рядом, но такой далекий, в пространстве голос твой звенит. Возможно, тоже одинокий, к любви единственной летит. Как я к тебе...
— Наталья, хватит. Прошу тебя я, замолчи. Мне больно, слышишь, занят очень. Наташка, милая, прости.