Самое ближнее зарубежье

Продолжение, начало в №№ 34 и 35.
11. Прохладный рижский вечер

Перед отъездом мы выудили прогноз погоды в Риге на время нашего отдыха, однако (редкий случай) действительность превзошла обещания синоптиков. В таком, в общем-то, мокром и прохладном краю, как Прибалтика, за пять дней не выпало ни дождинки, а в субботу и воскресенье солнце жарило, словно в Крыму. И лишь прохладные вечера напоминали о месте и времени пребывания.

Симпатия к Риге оформилась в окончательную влюбленность в конце второго дня. Концерт двух хоров в соборе Святого Петра — английского и латвийского — так, наверное, поют в раю. При выходе — два уличных музыканта на виолончелях исполняют Баха. Площадь недалеко от Домского собора, где столики кафе расположились прямо под открытым небом. На небольшой сцене музыканты играют джаз. На каждом столе — свеча.

Свечи — чуть ли не символ Латвии. Нам рассказали, что встреча Нового года здесь начинается в конце ноября, и в течение месяца свечи горят круглосуточно. Многие ежедневно жгут дома свечи с благовониями, изгоняя злые силы... Около живого огонька пламени, за бокалом живого пива, и поселилась в душе уверенность, что с удовольствием вернемся сюда, как только представится возможность. Так здесь спокойно и уютно.
Возле столиков бегали и смеялись девочки-близняшки. Предложил сфотографироваться и они очень мило позировали.

… А вот подошли две странно одетые девицы и направились к столику, где сидят человек десять молодых латышей, разгоряченных пивом. Девчонки вроде собирают пожертвования — у них в руках какая-то коробка. Но ведут они себя не по-миссионерски. Что-то съели с тарелок, а одна принялась целоваться с явно не знакомым парнем. Очевидно, так выглядит раскованность по-латышски. Такая же девица «без комплексов» выскочила голой на поле стадиона «Сконто» прошлой осенью во время футбольного поединка Латвия — Португалия, «прославившись» на всю Европу.

12. К морю, к морю…

Но пора бы уже нам, сухопутным, увидеть море. Я, например, последний раз купался в соленой морской воде аж 21 год назад.

Садимся на электричку и едем до ближайшей «морской» станции — Лиелупе. Вообще, железнодорожная линия в этом направлении тянется до Вентспилса (главный латышский порт), и где бы ты ни сошел — останется несколько сот метров до побережья Рижского залива. От вокзала до Лиелупе поезд едет всего 25 минут. Выходим и не верим, что цель близка — обычный сосновый лес, в нем дорожки. Верхний Бор, да и только. На всякий случай уточняем у кассира, где море. «Идите в ту сторону — показывает она, — тут недалеко».

Мы шагаем, но моря не ощущается. А где же шум валов? Где соленый запах? Бор внезапно обрывается — и вот она, бескрайняя вода. На горизонте — корабли и паруса яхт. Море!

Между водой и соснами — неширокая полоска белого чистого песка. Она тянется на много километров — это и есть пляж. Ирина Хакамада утверждала, что отдыхая в августе в Латвии (за неделю до нас), ежедневно по утрам пробегала вдоль моря по семь километров. Не знаю, как Хакамада, но бегущие встречаются то и дело... На пляже русская речь слышна гораздо чаще, чем в городе.

Через равные промежутки на песке: скамейки, кафешки-шатры, мусорные контейнеры, переодевалки, волейбольные площадки, туалеты. Пляж коренным образом отличается от черноморского. Здесь нет ни топчанов, ни шезлонгов, которые нужно занимать с утра. Места хватает всем. Море отнюдь не бурлит из-за плавающих тел — температура воды 18 градусов. Мелко: чтобы зайти «по горлышко», нужно прошагать метров сто. Но солнце почти южное — за два пляжных дня мы сгорели нещадно. Прекрасное развлечение — водный велосипед. И еще — волейбол, в который не играл несколько лет и с удовольствием вспомнил.

Балтийское лето, увы, такое же короткое, как и в Ржеве. Но море — оно всегда море, в любую погоду. И даже обнаруженный в воде возле берега презерватив совершенно не портит впечатления.

13. Две грустных даты

В середине августа 1990 года на шоссе за Юрмалой разбился певец Виктор Цой. Мы спросили в гостинице, далеко ли это от Риги, нам сказали — около 80 километров. Один парень, участвовавший в разговоре, уточнил: «У меня там неподалеку дача». Цой ехал утром на машине, видимо, заснул и врезался в парапет моста. На том мосту всегда — цветы.

Если на месте гибели рок-исполнителя мы не побывали, то сцена, где последний раз играл Андрей Миронов, была перед нашими глазами. Вечером 14 августа 1987 года московский театр Сатиры, находясь в Риге на гастролях, ставил на сцене театра оперы и балета спектакль «Женитьба Фигаро». Миронову стало плохо прямо во время действия — инсульт. Его увезли в больницу, где он умер в три часа утра 16 августа. Артисту было всего 46 лет. Смерть Андрея тогда потрясла всех жителей СССР, тем более, что всего за неделю до этого, 9 августа, умер его партнер по театру Анатолий Папанов. Гроб с телом Миронова везли из Риги в Москву мимо Ржева.

А вот о фестивале «Евровидение», где наши «Татушки» заняли третье место, мои собеседники в гостинице вспомнили с трудом, хотя проходил он в столице Латвии всего несколько лет назад. И отозвались о нем с каким-то пренебрежением… Мы смотрели оперу «Аида» на итальянском языке. В главных ролях были заняты звезды мировой величины: испанец Карлос Морено, румынская певица Анна-Луиза Боджа, польская Малгожата Валевская. Взяли билеты в ложу, из которой видна не только сцена, но и оркестр. На обратной стороне кресла — жетончик с именем Плачидо Доминго. Видимо, когда тенор в качестве туриста посещает Ригу, за ним закреплено персональное кресло в ложе. К слову, ложа считается не самым престижным местом, и билет сюда стоит относительно недорого — 8 лат (400 рублей). За партер пришлось бы заплатить вдвое дороже.

(Окончание следует.)