Глаша и Гоша

Однажды отец принес клетку, а в ней два волнистых попугая. Они оказались общительными. Изумрудно-зеленый, с синими перьями и хвостом, Гоша вел себя более спокойно, корм с руки взял сразу. Белокрылая, с сизой грудкой, Глаша выпорхнула из клетки, пролетела по комнате и с недовольным чириканьем спикировала на лысину нашего папы, да еще и клюнула. Потом Глашка села на клетку и стала громко щебетать, наклоняя голову и раскачиваясь. В это время в комнату зашла сестра с кружкой молока и, поставив ее на стол, ушла за печеньем. Недолго думая, Глаша спикировала на кружку и стала пить, расхаживая по краю кружки. «Ой, я это теперь пить не буду!» — воскликнула сестра, а птичка от громкого крика оступилась и попала лапкой в молоко. Тут же взлетела и, пролетая мимо моей сестры, ухватила из ее рук печеньку, села мне на голову и зарылась в волосах. Смеялись все, а Глашка, выглядывая из копны взъерошенных волос, чирикала, будто ругалась.

Мы подружились быстро, даже уроки я делал с этой смелой птичкой. Она расхаживала по моим плечам, перебирала волосы и даже щебетала на ухо, тихонько пощипывая за мочку клювом. Тогда начинались игры. Я брал пяльцы для вышивания, и Гоша с Глашей летали из одного круга в другой. Словно маленькие акробаты, они переворачивались и выполняли разные трюки. Гошу Глаша не пускала близко ко мне, начинала клевать и прогонять. А по утрам, когда я не хотел подниматься с постели, мама открывала клетку, и Глаша тут же садилась на мое одеяло, клювом стаскивала его с лица. Так продолжалось, пока не встану.

Прошло несколько лет. Однажды Гоша зазевался и попал в лапы коту. Отнять мы его успели, но попугай заболел и вскоре умер. А Глаша летом выпорхнула через дверь на улицу и вместе с синичкой улетела на огромную иву возле нашего дома. Мы долго ее звали, но тщетно. Однажды на открытое окно села Глаша, пощебетала и вернулась на ту же иву.