Думец подшофе

Эта история произошла в конце 90-х, когда я был депутатом Городской думы. Самым молодым, кстати, мне тогда не исполнилось еще сорока. Не уверен точно, что дело было именно под Новый год, но то, что стояли приличные морозы — совершенно точно. Да и сами события вполне вписываются в предпраздничный формат.

Итак, как обычно, долго собирается кворум, кто-то задерживается, а один из депутатов опоздал минут на пятнадцать — нас было тогда всего 13 человек. Наконец, заседание открыто. И тот самый припозднившийся народный избранник начинает активно, если не сказать агрессивно, настаивать на изменении повестки дня.

Буквально с первых же его слов я понял, что он выпивши. Наличие алкоголя в крови у собеседника усекаю моментально по его речи — может быть, это профессиональное качество. Похоже, никто из моих коллег, а также ведущий заседание Думы глава города А. Харченко пока не догадываются, что происходит. Они пытаются что-то доказать оппоненту, привести свои доводы. Я с интересом (опять-таки, видимо, профессиональным), как в театре, наблюдаю за развитием сюжета.

Теплое помещение оказывает на нашего героя соответствующее воздействие. Похоже, «принял» он непосредственно перед заседанием, сразу выскочил на мороз, поэтому поначалу его состояние было приемлемым. Однако алкоголь все больше затуманивает мозг, он продолжает спорить, но язык уже совсем плохо его слушается. Депутаты постепенно понимают, в чем дело, недоуменно переглядываются. Картина не слишком красивая — ведь в зале находятся и приглашенные, и журналисты.

Наконец, после кулуарных переговоров, председательствующий объявляет перерыв и просит публику временно покинуть зал заседаний. К думцу подшофе обращаются с просьбой отправиться домой. Тот отказывается. Что делать? Регламентом такая ситуация не предусмотрена. Ограничиваются тем, что просят поддатого коллегу «не выступать». Во всех смыслах. Хотя никто не верит, что тот последует совету. Его предупреждают, что в случае неадекватного поведения придется удалиться.

Самое интересное, что депутат этот досидел до конца заседания и даже участвовал в обсуждении вопросов. Взял, как говорится, себя в руки — далее его реплики были только по существу. А к последним вопросам практически протрезвел. Так что теперь вспоминаю ту историю как курьез.