Если бы мне поручили переименование ржевских улиц

Я бы отнесся к этому с величайшими пиететом и щепетильностью. Убежден — топонимика имеет важнейшее значение для формирования любви к своему городу, стремлению знать его историю. Простите за такое сравнение — жить на улице с безликим названием все равно, что с нелюбимым супругом.

Что могут испытывать ржевитяне, обитающие на улице, скажем, Урицкого? В лучшем случае просто не обращать внимания на табличку с названием на фасаде. Потому что никакого отношения к Ржеву уроженец Черкасс, ставший в 1918 году председателем петроградского ВЧК и убитый 20-летним парнем за то, что арестовал и расстрелял его друга, не имеет. О добродетелях, талантах или достижении духовных высот Моисеем Соломоновичем ничего не известно. Более того, смерть в 1918-м наверняка спасла сына купца, бывшего меньшевика от репрессий в 30-х годах. Учился Урицкий в Киеве (по профессии он юрист) — но совсем недавно, 26 апреля 2007 года, улицу его имени в столице Украины переименовали. Теперь она посвящена митрополиту В. Липковскому, расстрелянному в 1937 году.

Добродушный по натуре, Урицкий вынужден был стать жестоким. По свидетельству знавших его, угрызения совести заливал вином, превратившись к концу жизни почти в алкоголика. На мой взгляд, имя его следует предать забвению.

Кто-то возразит — какая разница, как называется улица? Скажешь «живу на Урицкого» — и всем понятно. А переименуют — привыкай потом. Приведу лишь один пример. Меня всегда удивляла нелепость названия ржевского дома отдыха — имени Х съезда ВЛКСМ. Глупость какая-то: нахлобучивать имя молодежного форума, состоявшегося в 1937 году. Был уверен — здравница должна называться «Верхний бор», и никак иначе. По названию местности, в которой расположена.

Подал эту идею директору профилактория А. Толкалину, подготовил материал в «Ржевской правде», в которой тогда работал. И Анатолию Ивановичу удалось добиться переименования. О прежнем нелепом названии все моментально забыли — настолько новое естественно. То же и с улицами. Думаю, теперь уже мало кто помнит, как прежде звалась Волосковская горка, хотя смена имени состоялась недавно.

Москва и Тверь в свое время решительно вернулись к прежним названиям улиц — и никто не пожалел. В принципе, и в Ржеве топонимика меняется на естественную и разумную, только медленно. Появились улицы Большая Спасская, Краностроителей, В. Степанченко, Т. Филиппова, Волосковская горка. Мне очень нравится, как назвали сами жители улицу в районе мебельного — Сиреневая.

Когда спрашивал в финском побратиме Сало, что означает их уличная топонимика, они ответили: в основном названия связаны с природой (Цветочная, Сосновая, Березовая и т.д.). И лишь в редких случаях — со знаменитыми людьми Сало и Финляндии. У нас есть Садовая — чудесное название. Была Полевая — думаю, Пашу Савельеву можно было увековечить, поменяв имя какой-нибудь другой. Жду, когда Свердлова переименуют в Июльскую, вернув исконное теплое название.

Но вообще, на мой взгляд, в нашем городе не так уж все и плохо. Конечно, решительно следует убирать Урицкого, Володарского, Маркса, Энгельса, Большевистскую, Революции, Марата, Жореса, Робеспьера, Калинина, Щербакова и прочие такого рода названия. Честно говоря, не ведал, кто такой Щербаков, надеясь, что его имя связано с Ржевом. Оказалось, прочно забытый ныне партийный функционер, умерший в 1945 году и к нашему городу касательства не имеющий (справку дали в краеведческом музее). Такие названия только глаза мозолят. Пусть их чтят родственники и друзья, мы-то при чем?

В то же время у нас немало неувековеченных ржевитян или тех, чья деятельность связана с Ржевом, вполне этого достойных. Во-первых, почетные граждане. Пока есть лишь улица В. Степанченко. Далее — А. Сеславин, В. Обручев, писатели И. Васильев и В. Кондратьев, М. Бокова (сестра академика Обручева, первая в России дипломированный врач-женщина), контр-адмирал Ф. Лутковский. Думаю, ржевские историки дополнят этот список.

Я, например, хотел бы жить на улице имени писателя Вячеслава Кондратьева. Мало того, что его проза — насквозь «ржевская» (он здесь воевал). Так он еще сыграл решающую роль в прекращении строительства гидроузла (о чем писал в предыдущем номере).

Многие названия менять не нужно. Скажем, на мебельном: Лесозаводская, Центральная (прикольно, не правда ли?), Спортивная, Юбилейная. Нормально. Также вполне приемлемо, что значительная часть ржевской топонимики посвящена географическим соседям. Зубцовское шоссе (не уверен, что в Зубцове есть Ржевское), Селижаровский проезд, Осташковское, Ленин­градское, Московское шоссе, Торопецкий тракт. Согласитесь, звучит, как музыка — Калининские дома.

Что касается персоналий, не стал бы их делить с классовой точки зрения. Скажем, Ленин прошел на ржевском вокзале перепись — пусть останется улица его имени. Никаких возражений против писателей, тем более, что их проходят в школе. Из композиторов у нас увековечен только Чайковский — маловато. Было бы здорово иметь в Ржеве улицу М. Булгакова — но это уже мое личное мнение.

Гагарин — великолепно, тем более, что его родина всего в сотне километров от Ржева. Мира, 8 Марта, Первомайская, Октябрьская — ради Бога. Партийные деятели и военачальники, молодогвардейцы, связанные с Ржевом — без проблем, пусть останутся. Даже абстрактные названия типа Красной Звезды, Союза, Народная, Республиканская, Трудовая, Пионерская, Комсомольская не вызывают у меня возражений.

Если человек является выдающимся ученым (Бехтерев, Тимирязев) — не стоит переименовывать улицу, названную в его честь. Трудно что-либо сказать против Партизанской, Декабристов или Красноармейской набережной. Убирать надо тех, чьи доблести являются в основном плодом фантазии коммунистической пропаганды. К уже названным можно добавить Куйбышева, Кирова, Дзержинского, Свердлова, — кого еще забыл?

Не считаю бесспорным мнение, что следует вернуть ржевским улицам их прежние названия. Во-первых, в войну город был разрушен и говорить о довоенном расположении кварталов можно лишь условно. Во-вторых, большинство улиц были названы по храмам, к которым вели — а их уже, увы, почти нет. Хотя переименование Марата в Оковецкую, а Калинина в Покровскую просто напрашивается.

Почему-то уверен, что чем быстрее исчезнут с карты Ржева безликие революционные названия, тем ближе он будет к цивилизации и преуспеванию.