Я люблю тебя, мой старый дом

Деревянная двухэтажка на улице Калинина привлекала внимание многих художников, в том числе приезжавших к нам на пленэры. Я видел несколько ее изображений — и вместе с расположенной по соседству Покровской церковью, и без нее. Видимо, исходит от старого дома с мезонином какая-то ностальгическая волна, которая стучится в сердца живописцев. И на фотографиях этот дом часто оказывается — достаточно запросить в интернете: «Ржев, Покровский храм, фото».
 Впрочем, мезонин — это что-то чеховское, жильцы дома называли надстройку над вторым этажом «чердак». Недавно встретил женщину, которая прожила на этом чердаке 30 лет. И она сказала, что в прошлом году дом окончательно опустел, все его жители получили квартиры по программе переселения. Теперь он, видимо, обречен под снос, а территория отойдет церкви. Только непонятно, какой, православной или старообрядческой.
Но они и без нас разберутся. Для меня этот дом родной, потому что я прожил в нем несколько лет. Симоновы занимали квартиру на первом этаже, наши два окна по фасаду — ближние к Покровскому храму. Моей тете Вале, родной сестре мамы, 89 лет. Вот ее рассказ о том, как наша семья попала в этот дом:
— До войны мы жили в Тетерине — мама, папа и четверо сестер: Варя, Шура, я и Зоя. Когда немцы стали наступать, мы эвакуировались. Варя уже училась в педагогическом институте в Москве, их вуз перевели на Алтай. А мы много попутешествовали, в итоге оказались в Житомире. Варя с дипломом учителя математики вернулась в Ржев 7 апреля 1943-го, ей дали комнату на ул. Коммуны. Варе было скучно одной, и когда она приехала в свой отпуск нас навестить, с ней в Ржев отправилась Зоя — самая младшая из сестер. А в 1946-м и мы все вернулись. В комнатке нам было очень тесно, и удалось найти размен. В доме на Калинина, 60 жили две девушки, молодые специалисты. Им там не нравилось, и они согласились поменяться. Так мы в конце 1946-го попали в этот дом. Наша комната была полуподвальным посещением, но главное, по размеру гораздо больше прежней. Потому что вскоре и Шура вернулась — она была в действующей армии. Дом уцелел в войну, но все же пострадал. Бомба упала на крышу, пробила два этажа, в том числе потолок в нашей комнате, но не разорвалась. Я это помню, потому что дырка у нас в потолке была забита дверью. Забора между домом и церковью не было, его построили позже. Во дворе была громадная воронка, ее по собственной инициативе засыпала семья Донцовых, которая жила на чердаке, и устроила на этом месте огород. Я закончила Пушкинскую школу, поступила в институт. Замуж вышла, получив диплом, в 1955-м году за однокурсника. Летом 1955-го мы со Станиславом приезжали в Ржев, в это время в доме шел капитальный ремонт, а жители переселились в сараи, где для них сколотили деревянные спальные места в два этажа. В каждой семье было по многу народа. Сараи имелись у всех, потому что отопление было печное, нужно было заготавливать дрова.

***
Моя мамочка Зоя после окончания Калининского педагогического института подалась на Колыму. Я плохо переносил климат, болел, и в 1961-м, когда мне было полтора года, мама, приехав в отпуск, оставила меня у бабушки с дедушкой, которые были очень рады такому пополнению, потому что все дочери уже покинули родительское гнездо. Так началось мое знакомство с домом. Летом 1970-го мама умирала от рака здесь же, на Калинина, 60, где и выросла. Я остался жить с бабушкой (дедушка умер в 1965-м). В двухэтажном деревянном доме барачного типа с двумя общими туалетами на каждом этаже, колонкой через дорогу и помойкой во дворе не было ни одного элемента благоустройства,  но это, похоже, не заморачивало никого из его обитателей. Это был маленький филиал общества — со всеми его прелестями и язвами. И пели, и пили, и ругались, и любились, и дружили, и ссорились. Нам детям, было весело, нас было много. Летом гурьбой ходили на Волгу — правда, взрослые строго-настрого наказывали, чтобы купались мы только возле спасательной станции. Катались на велосипедах, играли в футбол и прятки, особенно страшно было, когда мяч залетал в огород к Донцовым, огороженный забором. Выходил дядя Миша, ругался, но мяч возвращал.
В середине 70-х мы с бабушкой переехали к тете Варе на Театральный проезд. Бабушке было уже за 80, ей стало трудно управляться с хозяйством. Но старый деревянный дом остался во мне как чудесное воспоминание детства. Конечно, этот старожил не пригоден для жилья, судя по всему, на его месте появится что-то современное. Но все-таки немного жаль, что скоро древняя двухэтажка с мезонином останется лишь на картинах и фотографиях.•