Письма с фронта

Идет 81-й год с тех пор, как на нашу страну напала фашистская Германия. Это целая человеческая жизнь. А тогда, в июне 1941 года, в солнечный летний день, все оборвалось в один миг и перешло в другое измерение. Война. Страшная, жестокая, насмерть. В ней сражались и погибали люди — на фронтах, в плену, в оккупации. От всех этих жизней и смертей остались следы. Неистребимые следы Великой  Отечественной. Кто выжил, принял на себя все последствия военного лихолетья и в мирное время. Погибшие живы в памяти человеческой. Многие оставили письма, дневники, воспоминания. Эти документы надо хранить, публиковать, показывать современникам и потомкам.
В 1940 году в нашем городе школа ФЗУ была реорганизована в железнодорожное училище с двухгодичным обучением. Все учащиеся находились на полном государственном обеспечении. Одним из них был  Борис Соловьев. В мае 1941-го ему исполнилось 16. Когда началась война, училище вместе с учащимися эвакуировали в Омск. Оттуда Борис ушел добровольцем на фронт в 16 лет. Дома его ждали отец Михаил Алексеевич,  участник первой мировой войны, а во время Великой Отечественной, водивший поезда из Торжка к линии фронта; мама с сестренкой, пережившие оккупацию в Ржеве, ставшие узниками концлагеря под Сычевкой и освобожденные русскими солдатами. Борис был дважды ранен, но из госпиталя возвращался в строй. Третье ранение оказалось роковым — он скончался после операции в военно- полевом госпитале.
До сих пор в семье бережно хранятся его письма. Младшая сестренка пережила старшего брата уже более чем на 70 лет. До войны семья жила на улице Кооперативная, но когда город освободили, дом Соловьевых оказался разбомбленным,  и они заселились в комнату двухэтажного дома по улице Калинина. Туда и приходили письма от солдата Красной армии.

***
Я держу в руках ветхие листочки солдатских треугольников. В сентябре 1943-го Борис пишет, что лежит в госпитале после ранения в голову 31 августа осколком мины и просит писать ему почаще, «а то очень скучаю». В октябре опять из госпиталя: «Кормят хорошо, но мне очень хочется морковки или помидор. Папа, как работаешь? Кончится война, приеду, могу работать слесарем 5 разряда по ремонту паровозов, а там немного подучусь сигнализации и могу помощником машиниста…Пришлите фото, скучаю».
14 октября 1943 года:            « Мама, не позабудьте прислать фотокарточки. Скоро на фронт, может, убьют и не успею посмотреть на вас. Мама, пишите, как вы живете. Как город, сильно разрушил немец?… Со мной вместе лежит товарищ с улицы Смольной. Мама, как папа живет? Томуся, наверное,большая — уже 5 лет. Если можно, пришлите, пожалуйста, денег». Видимо и в московском госпитале было голодновато.   
А Томочка, в марте 1943-го возвратившаяся в освобожденный город с мамой из-под Сычевки, где были в немецком концлагере, до сих пор отчетливо помнит свое впечатление от возвращения. Весна была снежная, и когда они входили в город, маленькой девочке казалось, что она идет через лес из рук мертвецов. Трупы были под снегом, а много рук, видимо, в пред- смертных судорогах, застыли и  возвышались над снегом. Девочке было страшно. Томочка, ныне Тамара Михайловна Светлова, девятый десяток лет живет с этим видением. Много лет она отработала в НГЧ Ржевского железнодорожного узла, будучи на пенсии, долго  возглавляла совет ветеранов подразделения. 3 ноября 1943 года Борис отправляет письмо: «Мама, еду на фронт (из госпиталя).  Желаю всего хорошего в вашей жизни. Скоро вернусь. Сын Соловьев Борис».
Зимой 1943 года Борис пишет: «Мама, живу я хорошо. Пишите чаще письма, как живете. Как город, растет или нет? Мама, сейчас я лыжник-автоматчик. Недалек тот час, когда мы освободим свою Родину от фашистской нечисти. Остаюсь жив, здоров, ваш сын Соловьев». Поразительно. Лыжник-автоматчик зимой на фронте живет хорошо и беспокоится, как восстанавливается город. 2 февраля 1944 года Борис сообщает: «Папа, живу хорошо. Ты пишешь, что получили знамя на работе. Мы тоже недавно получили полковое знамя. Если можно, пришлите фотокарточки, скучаю, хочется посмотреть на вас. Мама, посылаю в конверте две иголки, но не знаю, дойдут или нет». 10 июня 1944 года: «Очень грустно вспоминать, как был дома. Хочется повидать вас. Мама, сны снятся про дом, может, скоро увидимся».
15 октября 1944 года: «Мама, пишите, как живете, как папино здоровье, как Томуся, наверное, в школу скоро пойдет». В ноябре 1944-го уже из Пруссии парень опять пишет, что живет хорошо, только переболел брюшным тифом, и очень просит папу написать ему  письмо. Многие  письма приходят на свернутой почтовой открытке со штампом «проверено цензурой», страница для письма ограничена двумя линиями, выше и ниже которых писать нельзя. 29 ноября 1944 года: «Мама, я живу хорошо, нахожусь на передовой». 28 декабря 1944 года: «Здравствуйте, дорогие родители. Шлю вам боевой фронтовой привет и желаю всего хорошего в вашей жизни. Поздравляю вас с Новым годом, с новым счастьем. Недалек тот час, когда настанет полный разгром немецких фашистов. Если понадобится, не жалея своей крови и жизни, я отдам за благо родины».
И письмо последнее, 14 января 1945 года. «Мама, я живу хорошо. Пишите вы чаще письма, и у меня на сердце станет веселей. Мама, получил от вас фотокарточку с Томой, вышло хорошо. Получил 14 января 1945 года. Мама, я очень рад, увидел за три года тебя и Тому… Сын Соловьев Б. Д.»

***
И все, писем больше не было. Понадобилось отдать и кровь, и жизнь. Русский лыжник с автоматом пролил свою кровь на белый снег Польши 17 января 1945 года. Командир эвакуировал его с поля боя в госпиталь, операцию сделали, но осколочное ранение живота  оказалось слишком серьезным.
19 января Бориса не стало. В марте 1945-го пришла похоронка: «В бою за социалистическую Родину верный воинской присяге, проявил геройство и мужество, был ранен и умер от ран 19 января 1945 года …»  Сотрудник госпиталя Иларион Ивакин в последующем письме уточнил, что Борис был доставлен в госпиталь в очень тяжелом состоянии, документов при нем не было, но он был в сознании и сообщил имя и адрес. И еще, после выражения сочувствия, автор письма поясняет, что деньги, которые он переслал матери, были у Бориса в гимнастерке. Вот такой порядочный человеческий поступок.
Думаю, письма настолько говорят сами за себя, что не хочется употреблять патетических итоговых слов. Будем просто знать и помнить эти судьбы, нельзя уничтожать их забвением. Похоронен Борис Соловьев в Польше, место захоронения известно, но родные по ряду причин ни разу не смогли посетить могилу.•