Плановое отключение. Студенческие воспоминания почти без политики

Хорошо все-таки, что еще не все выборы заменили назначениями, и жизнь почти ежегодно радует нас очередной кампанией. За несколько месяцев до голосования в городе на удивление легко и оперативно решаются целые пласты накопившихся проблем, областное начальство правдоподобно вникает в трудности самых отдаленных поселений, а в экономике страны наступает период устойчивого роста. В этом году Ржев, кажется, облагодетельствуют горячей водой. Понятное дело, чтобы этот элемент благоустройства стал не нормой, а счастьем, должно иметь место его отсутствие некоторое время. Нет, конечно, полгода, как на «кранах», — это все-таки перебор: стоило вмешаться пораньше, глядишь, и не забыл бы электорат заботливого кандидата. В самый раз — недели две-три. Эдак на пол-октября…

Разбавляя кипяток в кастрюльке водой из «горячего» крана в квартире «элтровского» района (до прошлого понедельника — самого благополучного в этом плане), вспомнил, как мы «перезимовывали» профилактику в столичной общаге. Политики в этом рассказе больше не будет — до предпоследнего предложения.

Плановые отключения горячей воды настигали нас в июне. Было малость обидно: как раз идет сессия, домой надолго не уедешь, а вот месяцем бы позже — хоть вместе со светом вырубайте. Однако перманентные бытовые лишения, закономерно связанные с самим понятием общежития, быстро приучили смотреть на трудности с долей здорового пофигизма. Наиболее сознательные и терпеливые из нас поступали следующим образом: в двух комнатах ставили электрочайники плюс кастрюлю на плитку (иногда с единственной рабочей спиралью на наши пять комнат — соседи были в восторге), в несколько заходов наполняли кипятком тазик и спокойно шли брязгаться. Банная процедура вместе с подготовкой занимала не меньше часа.

В большинстве же своем студенты — особенно когда находятся в общежитии — народ достаточно ленивый. Вдобавок, все-таки идет подготовка к экзаменам. Так что чаще можно было слышать другую последовательность звуков, которую мы все выучили.

— Шлеп-шлеп-шлеп-шлеп-шлеп, — это раздетое тело в тапках-шлепках, поеживаясь, энергично полубежит к душу. Несмотря на жару в комнатах, коридор — вотчина мрака и гуляющих по стоякам высотки сквозняков.

— Шлеп, шлеп, шлеп, — шаги становятся реже. То ли устал, то ли надеется передумать.

— Шлеп… шлеп… — последние раздумья, сомневающийся взгляд на дверь. Как говорят летчики, точка принятия решения. Если тормозить — то сейчас; если взлет — то полный газ.

— Скрип. Хлоп! Щелк, — зашел. Закрылся. Дышит. Минута тишины. Начинает шелестеть вода.

Пока он набирает в грудь побольше воздуха, стискивает зубы и зажмуривает глаза, надо сделать отступление. В большинстве наших квартир холодная вода имеет температуру не то чтобы комнатную, но все же терпимую. В трубы нашего общежития она, вероятно, попадала из какого-то глубокого подземелья, навевая мысли о вечной мерзлоте. Если под струю подставить руку — сводило челюсти…

… Далее следовал не транслируемый буквами первобытный вопль, который с небольшими паузами и затихающей амплитудой продолжался минут десять. После чего заметно побледневшее и посиневшее тело, уже менее энергично, но с видимым облегчением и удовлетворением перемещалось в свою комнату.

Я себя жалел чуть больше других: интенсивно мыл какой-то фрагмент (начиная с головы), стараясь не капать на остальные, после чего вытирался насухо и переходил к следующему.

Первую неделю профилактического отключения мы — в разгар июня — ходили со шмыгающими носами и слегка слезящимися глазами, благодаря чему никак не выделялись на фоне москвичей-аллергиков. Зато осенью и зимой, несмотря на авитаминоз, практически не простужались.

* * *

Вообще, учитывая, какое пекло представляла собой наша комната на 18-м этаже с окнами на запад, с отсутствием горячей воды вполне можно было мириться. А вот сейчас весьма хотелось бы ее видеть, и не только в кране, но хорошо бы еще и в батареях. Может, и «элтровский» район попадет — до кучи — на контроль к губернатору? Только, пожалуйста, пусть глагол «решить» в отношении этой проблемы прозвучит не в будущем, а в прошедшем времени и совершенной форме.