Как я пришел в газету

Предисловие

Журналистом в Ржеве работаю двадцать три с половиной года, то есть посвятил этой профессии почти полжизни. Сейчас мне «полтинник» — писать мемуары рановато. Однако недавние печальные события показали, что воспоминания, как и завещание, стоит оставлять в любом возрасте. Чуть-чуть по-другому легли бы стрелки судьбы, и я уже ничего не смог сотворить. Между тем мой приход в газету почти совпал с началом горбачевской перестройки и последовавшими за ней событиями. Кипел социальный котел и в нашем городе — журналисты подкинули не одну вязанку дров в костер.

Для истинных жрецов масс-медиа эпоха перемен — самое лакомое время. Народ жаждет новостей и скандалов — он их получает. Недавно умер Г. Янаев, один из творцов августовского путча 1991 года. Вроде страна привыкла к Горбачеву и его политике, смирилась с талонами — и на тебе, переворот. Граждане приникли к радиоприемникам в попытках услышать западные радиоголоса. По советскому ТВ транслировалось исключительно «Лебединое озеро». Катаклизм — беда для общества, но благо для журналиста, как ни цинично это звучит. Думаю, мемуары будут интересны читателю, поскольку я пережил переход России от социализма к капитализму.

Студенчество

Литературные гены забрели в меня окольными путями. Никто из ближайшей родни не мучился над словом. Учителя, водители, инженеры, экономисты… Лишь недавно в беседе с тетей выяснил, что один из бабушкиных братьев (коих у нее было восемь) обладал литературными способностями. Во всяком случае, будучи в Москве и угодив в психушку, он сочинял письма для других больных и сестричек. Сохранилась его фотография — утверждают, что мы и внешне похожи (на снимке он второй справа, вместе с братьями и отцом, моим прадедом).

Я не был в школе редактором стенгазет, не писал лучше всех сочинения, хотя пятерки получал регулярно. И не лелеял мечту непременно стать журналистом. Зато всегда много читал, не оставив сие благое занятие и поныне. С девяти лет мне выписывали «Советский спорт», который штудировал от корки до корки.

Закончив Пушкинскую школу, поступил в Кировский политехнический институт, где учиться мне, врожденному гуманитарию, было трудно. Не сомневаюсь, что хороший инженер из меня не получился бы, но политех помог стать неплохим журналистом и редактором. Точные науки отшлифовали логическое мышление. Нам давали много экономики, по которой у меня были отличные оценки. Вообще, учился неплохо — за пять лет получил всего шесть троек, не имел ни одного «хвоста», а средний балл (он считается при распределении) оказался 4,11. В институте взялся учить наизусть Пушкина — осилил «Графа Нулина» и пять глав «Евгения Онегина». К позднестуденческим временам относятся первые попытки писать стихи самому. Что-то вроде:

Вот и ненастное время пришло,
Ветер холодный гонит листву,
Солнце все реже дарит тепло —
Грустные грезы сбылись наяву.

Обычный набор банальностей — тогда еще не понимал, чем стихотворение отличается от зарифмованного текста.

Отслужил в армии (военной кафедры у нас не было) и вернулся в Ржев, хотя распределен был в Горький. Служба все списала.

Молодой специалист

Опять-таки никаких поползновений к журналистике не возникло. В августе 1984-го посту пил на «Электромех» в отдел АСУП — по институтской специальности, отработал год и три месяца. Получил практику в подшефных колхозах и на агропредприятиях: мелькомбинате, льнозаводе, строящейся птицефабрике. Молодого инженера, не являвшегося незаменимым на основной работе, посылали вместе с другими такими же бедолагами на помощь сельхозпроизводителям. Дурацкая практика социализма — пользы от нас не было, а основное предприятие вынуждено было платить зарплату «мертвой душе».

В АСУПе вместе со мной трудилось немало известных впоследствии лиц. Мы на почве спорта подружились с Сашей Попугаевым — ныне председателем спорткомитета. В обеденный перерыв захаживал из другого отдела поиграть в шахматы Ю. Паршаков — известный в Ржеве экономист. Ничем не выделялась среди дам-инженеров В. Дедова, сделавшая затем неожиданную карьеру. А вот по Н. Лесовой чувствовалось, что в ней запрятан удачливый предприниматель.

Потом я ушел на склад-40 — из-за жилья. В моей семье уже был сын, мы снимали неблагоустроенные полдома в Путейце. Однако, вот досада, именно с моим приходом склад-40 строить перестал. Впрочем, было бы наивно полагать, что за год с небольшим я заслужу право, которое люди ждали по 20-25 лет (получение квартиры). Кстати, работал уже не инженером, а электриком 4 разряда, что нравилось гораздо больше.

Первая публикация

Именно здесь — перед началом смены и в обеденных перерывах — начал читать литературу по стихосложению: «Черновики Пушкина», «История одного стихотворения». И потихонечку писать стихи. Когда набралась небольшая подборка, отослал в «Ржевскую правду». В газете ежемесячно появлялась литературная страница. Мне (наивность любого начинающего поэта) казалось, что мои стихи не хуже.

Разумеется, меня не напечатали. Ничуть не расстроился. Через некоторое время отправил в редакцию еще партию. Однажды (хорошо помню, что была суббота — выходной день) супруга, первой открыв газету, воскликнула: «Тебя напечатали!» Это было стихотворение, вошедшее в сборник «Начало». Оно начиналось так:

Да, сегодняшней женщине должно
Твердой быть, независимой быть.
Только, милая, как это сложно
Вас таких, очень сильных, любить.

Толчком для написания стала вычитанная у Ю. Семенова фраза: «Мы уважаем женщину за ее достоинства и сильный характер, а любим — за слабости».

Вслед за публикацией пришел почтовый перевод на два рубля 90 копеек. Гонорар (три рубля) минус почтовые расходы. Для 1986 года — совсем не плохо, хлеб тогда стоил 16 копеек.

(Продолжение следует).