Андрей Дмитриевич

Академику Сахарову — девяносто. Он ушел из жизни слишком рано, когда ему было всего 68. Сегодня он так же нужен, как и сорок, и тридцать лет назад. Потому что нация не может жить без совести, воплощением которой был Сахаров. В следующем номере мы печатаем статью журналиста М. Ганапольского «Как Россия стыд потеряла». И ведь не поспоришь.

Впервые о Сахарове услышал, как и весь советский народ, в 70-х годах. В то время для предания анафеме «отщепенцев» уже использовали СМИ. При Сталине, например, люди просто исчезали: их арестовывали, и родные долгие годы не знали, что с ними сталось. Сахарова лупили разгромными заметками и сообщениями, пытались пригвоздить коллективными письмами, особенно после присуждение ему в 1975 году Нобелевской премии мира. Мол, народ дружно осуждает идеологического врага. Но находились люди, проявлявшие безрассудную смелость, и не подписывали. Например, поэтесса Б. Ахмадуллина. Как у Высоцкого: «Был один, который не стрелял». Интересно, в «Автотрансе» обнаружился кто-нибудь, не поставивший подпись под письмом, проклинающим «Быль»? Вряд ли. Ведь работы можно было лишиться…

Но вернемся в 70-е. Был у нас в классе Серега Шабунин, который регулярно слушал западные радиоголоса. И он сказал, что опальный Сахаров — академик, трижды герой соцтруда. Никто не поверил. Трижды герой — как былинный богатырь. Позже понял, что именно регалии заставили советских правителей считаться с Андреем Дмитриевичем, а весь мир — прислушиваться к его мнению. Прочих недовольных или высылали из страны, или объявляли сумасшедшими и определяли в психушки. Сахарова всего лишь отправили в горьковскую ссылку.

Потом наступила перестройка, академик вернулся и был избран на съезд народных депутатов. С заседаний велись прямые трансляции, страна наблюдала, как зал зашикивал и захлопывал Сахарова, когда он появлялся на трибуне. Трижды героя, физика-ядерщика, гениального соотечественника слышать и слушать не хотели. У нас ведь самым умным считается чиновник: президент, губернатор, глава. Потом, правда, выясняется, что президент и губернатор — пьяницы, а глава — хапуга. Но попробуйте докажите, например, Медведеву, Зеленину или Щетинину, что они, мягко говоря, не семи пядей во лбу. Обидятся.

Вот и на Сахарова тогдашняя номенклатура плевала с высокой колокольни. Хотя у Андрея Дмитриевича были глубокие наработки, как соединить преимущества социализма и капитализма, попытавшись избавиться от их недостатков. И Солженицын предупреждал, что ни в коем случае нельзя лезть в Чечню, но кто ему внял?

Когда я знакомился с кандидатом на должность губернатора В. Платовым, он, услышав, как меня зовут, произнес: «Приятно пожимать руку человеку с таким именем и отчеством». То, что мы с Сахаровым тезки — случайное совпадение. Но быть хоть в чем-то похожим хочется. Про Андрея Дмитриевича говорят сейчас: «Его невозможно было купить, запугать, уговорить…» Нынче считается, что купить можно кого угодно, только стоимость разная. Россия начнет меняться, лишь когда у нас появится такой человек, как А. Сахаров. И станет президентом