Тайная вечеринка

Избранники Ажевской задумы от партии «Наша Русь» тайно, под покровом ночи, собрались в кабинете главаря. Шторы были плотно задернуты, свет приглушен. Избранники чувствовали себя неуютно, сгрудившись в углу. «Присаживаемся, коллеги», — обратился к ним старший Задумы Николай Винокурович Юриков. Едва стих звук двигающихся стульев, отворилась тайная дверь, в кабинет вошел небольшого роста, худощавый, лысый человек. «Здравствуйте, друзья, — сказал он голосом главаря Ажевска Петра Александровича Небритого, — я только что из Финляндии». Ошеломленные избранники вглядывались в прибывшего, занявшего место во главе стола. Одна из дам-избранниц набралась смелости и приблизилась к незнакомцу, дотронувшись до лысины. «Да я это, не сомневайтесь, — сказал тот, — пришлось законспирироваться. Лысина накладная, усы сбрил». «Позвольте узнать, — подал голос избранник-педагог, — с чем связан грим». «С революционной ситуацией. Мне пришлось 82 дня провести в Разливе».

— Мы собрались, — начал заседание Юриков, — дабы обсудить изменения в меморандуме Ажевска. Петр Александрович выступил с инициативой, чтобы в городе был не один главарь, а два.

— Понятно, — попытался разрядить обстановку избранник-строитель, — один главарь — хорошо, а два — лучше.

— Вообще-то, — вступил главарь, — инициатива не моя, а нового председателя области. Я с ней не согласен, но вынужден подчиниться. Потому что главная задача сейчас — не допустить к финансовым потокам партию «Красный молот».

— Я слышала, — заговорила дама, которая трогала главаря за лысину, — что ажевляне против. А склочная газета «Ажевская пыль» провела опрос.

— И что? — спросил Небритый, продолжавший шокировать присутствовавших своим видом.

— 95 процентов против.

— Вы еще, — повысил голос Николай Винокурович, — про собрание в паровозном клубе вспомните. «Пыль» — сумасшедшая газета, а редактора скоро поместят в психушку. В клубе же нормальных людей не было, одни критиканы и крикуны.

— Но мы должны, — возразил избранник-врач, — прислушиваться к народу.

— Вот мы к нему и прислушаемся, — веско заявил Юриков. — Для этого собрались. Зачитывайте, Марья Ивановна.

Из угла материализовалась невидимая ранее сотрудница главариата. В руках у нее была стопка листов.

— Поступили протоколы собраний, — прокашлявшись, начала она речь, — общественных сборищ Ажевска. Все они единодушно одобряют изменения в меморандуме. Перечисляю: «Сборище активных бабушек и дедушек», «Союз жертв русско-японской войны», объединение «Ума палата», товарищество прыгальщиков с парашютом и без, братство «Купцы и лавочники» и многие другие.

— Это и есть народ, — согласился Небритый.

— Неужели не высказывалось других мнений? — удивился избраниик-педагог.

Марья Ивановна покопалась в листочках, извлекла один из них.

— Против изменений большинством в один голос выступили община грибников и рыболовов и еще движение за газификацию верхнеборского перевоза.

— Вот где смута засела, — пробормотал главарь.

— Поскольку, — вновь взял бразды в свои руки Юриков, — народ за, а мы — плоть от плоти народа, решение очевидно. Есть только одна загвоздочка: нас 12, а для решения требуется 13 голосов. Необходимо кого-то завербовать из оппозиции?

— Вариантов несколько, — пояснил Петр Александрович Небритый. — Запугать, купить, прислать пожарных. Поскольку денег в бюджете нет, запугать не получается, остается третий вариант. Позвоните завтра, Марья Ивановна, в службу алых машин.

Расходились по одному. У каждого стучало в голове: узок их круг, страшно далеки они от народа.