Четыре сна Петра Александровича

Снится Петру Александровичу судебное заседание, и он что ни на есть главный судья. По леву руку от него заседают шестнадцать народом избранных присяжных, а сам народ в качестве подсудимого огорожен от вершителей судеб решеткой. Петр Александрович прокашливается и начинает заседание.

— Надоели вы мне, — жалостливо обращается он к народу. — Все вам не так, все не этак. Решений моих не исполняете, смуту наводите. Обижаете. Не подчиняетесь. А я нежный и к ласке привыкший. Злые вы, ухожу я от вас. Вон, присяжных навыбирали, пусть кто-нибудь из них судействует теперь.

Присяжные стоя рукоплещут. Двое пускаются было в пляс, но, осознав торжественность момента, успокаиваются.

Народ рыдает. В Петра Александровича летят цветы, автомобильные подвески и фантики от конфет. Раздаются возгласы: "Даешь народом избранного судью!" Петр Александрович падает на стол и заходится в истерических рыданиях.

— Дети мои, — навзрыд обращается он к народу. — Ну, нельзя вам избирать никого. Вот выбрали меня, и что хорошего вышло? Сами теперь плачете. Вы темны, глупы, необразованны и ничего не понимаете. Выберете на мое место словоблуда, клеветника и кляузника, а не осознаете, что после нас с предшественником справедливость с колен уже никто не поднимет. Кроме вами избранных присяжных.

В ряду присяжных возникает смута. Пересаживаясь с места на место, начинают считалочку: "Эни, бени, рики, таки, буль-буль-буль, караки, шмаки". Двое, не обращая внимания на считалочку, кружатся в вальсе. Танцуя, приближаются к судье и ненавязчиво стягивают со стола портфель. Выхватывают его друг у друга. Завязывается потасовка. Побеждает сила и молодость.

Подсудимый народ рвет на себе волосы и хором поет шаляпинским голосом: "Уймитесь, волнения страсти! Засни, безнадежное сердце! И тайно, и злобно кипящая ярость пылает. И тайно, и злобно оружия ищет рука!"

— Да хорош вам уже, — отмахивается от них успокоившийся судья. — Думаете, сидя за решеткой, на наше правильное мнение повлиять? Раз вы такие непростые, так и быть, исполню ваше право на последнее желание. Кто за то, чтобы лишить вас голоса?

Народ бессмысленно разевает рот, тужится произнести какие-то звуки. В зале тишина.

— Попробовали? — хихикает судья. — Ладно. Присяжные принимают ваши желания в письменном виде на бумажных самолетиках. Вот вам сто папок безответных обращений в ЖКХ. Творите.

В народе закипает работа. Кто-то, устав, засыпает, обхватив голову руками. Вскоре тысячи бумажных самолетиков прилетают за стол присяжных заседателей. Те достают из карманов пузырьки с клеем моментального действия и начинают сооружать из маленьких самолетиков один большой. Берут покорного Петра Александровича под руки, усаживают на сконструированный самолет, надевают на судью шлем и теплую кожаную куртку. Украшают сооружение воздушными шарами, цветами, ленточками и большими свадебными кольцами. Распахиваются окна, ворвавшийся вихрь сметает решетки. Народ и присяжные в едином порыве бросаются друг другу в объятья, вытирая слезы неиспользованными самолетиками. Раскачиваются, обнявшись за плечи, и поют: "Милый наш судья, солнышко лесное, где, в каких краях встретимся с тобою?" Судья, простирая руки к народу, пытается что-то сказать, но его заглушает набравшая мощь песня: "Крылья сложили мандаты и начат полет…" Вихрь подхватывает самолет с судьей и уносит его в распахнутое окно.

Тут Петр Александрович проснулся.