Былички от О. Кузьминой

Таинственные шаги

В августе 2008 года мне удалось услышать интересное повествование, находясь в фольклорно-этнографической экспедиции в селе Читаты Бельского района. Места эти таинственные: помежье Тверской и Смоленской областей. Здесь поблизости нет автобусных трасс и железных дорог, только небольшие местные «направления». Оседлый народ, в основном занимается натуральным хозяйством. Темп жизни, ее ритм чуть медленнее и спокойнее городского центра, пусть даже и небольшого. На ночлег в свой дом меня тогда пригласила местный библиотекарь Света, женщина лет сорока. От нее и услышала этот рассказ.

«Муж мой очень до лесу охочий. Ходит всегда один. Как какая ягода пойдет — он уж первый собирается. А зимой на лыжах далеко ходит, зверя посмотреть. Так было и в тот раз. Ну, теперя уж, наверное, годиков пять назад будет. Пошел в лес с собакой: все как всегда, хлебца с собой взял, крупицы какой. Вдруг где подзадержится? В лесу-то у него маленькая изобка состроена, в одно окошко. Печка да лежак. А больше ничего и не надо.

Ну, пришел он в лес. У нас тут есть хорошие места. Даже Ленин сюда приезжал поохотиться. Глухомань. Мужик мой пообсмотрел там свои наметанные поляны, а дело-то к вечеру уже. Решил переспать в домике, да с завтрего и погонять зверя. Пришел, печку протопил, чаю скипятил, кой-чего сам жевнул, собаке дал. Да и лег. Зимой-то смеркается рано. Чуть лишняя минутка, а уже темно. Дверь на крючок накинул, хоть и нету никого, а так поспокойнее будет.

Собака у нас чуткая. Хозяин ее бережет. Сам не съест, собаку покормит. Собака-то легла на полу у печки и заснула, ну, как человек. Мужик тоже прикорнул: в лесу-то позяб, приустал чуток, да разморила его теплота. Лежит он. Спит-не спит, а дремлет. Вдруг слышит: кто-то вокруг избушки топчется. Шаги: скрип-скрип. Чуть слышно. А собака не чует — спит. Стало как-то не по себе. Раньше, если хоть издали маленький зверюшка только к дому подходил, собака такой лай заведет, что в ушах звенит. А тут — и ухом не ведет.

А за стеной избушки кто-то обошел ее со всех сторон, да и заглядывает в оконце. Мужику все изнутри видно: ночь светлая, белая от снега, луна ясная. И видит он, как две лапы и морда прилипли к окну. А глаза-то у того зверя, как у человека. Да и сам он, как человек, только большой. И вроде без одежды или в лохматой шубе. Как будто полчеловека и ползверя. А лицо гладкое, без шерсти. У зверя-то все мохнатое, в шерсти: и морда, и лапы. А этот почти что человек.

Собака не шелохнется, спит, как убитая, ничего не чует. Мужик ни жив ни мертв. Уж больно жутко. Только ружье к себе прижимает. А тот за стенкой потоптался-потоптался, да и ушел. Мужик ни на минутку потом так и не уснул. Наутро выпустил за дверь вперед себя собаку. Та побегала, побегала, понюхала следы, но как-то без интересу, без азарту, как на охоте бывает. Мужик-то порассматривал натоптанные следы. Они были большие, но тоже как не звериные. Уходили в лес. Так и расстроилась у него в тот день охота. Пошел домой.

С тех пор уж сколько раз еще туда ходил, а больше никого не видел. И вот кто ж это был?! А ведь как человек, точно».