Холодный март 2013-го

Чем заняться? Время 10.15, выезд после двух. Три с лишним часа нужно как-то убить. Книгу почитал, музыку послушал, омыватель лобового стекла починил, кулак рулевого управления подтянул; под сиденьем в коробке из-под сухпая клубничный кекс, венские вафли с черносливом, молочный корж и полбутылки «Дюшеса» — вчера в чефане (он же чепок) закупился на пару дней. Сейчас можно перекусить, потом прогреть кабину, устроиться поудобнее и читать, пока не уснешь. Все равно долго “щемить” не получится: температура быстро упадет, а от автомобильных сидений затекают руки и ноги...

Напомню: изначально попал служить в московский автобат, где в учебке получил категорию Д. После перешел в автомобильную колонну той же уставной образцовой части. А колонна оказалась еще и лучшим подразделением, что достигалось ежедневным психологическим и физическим тренингом солдат. Или, проще говоря, лютой дрочкой. Не хотелось бы употреблять подобных словечек, но из песни слова не выкинешь: более точно охарактеризовать происходившее там невозможно. Бесконечные построения, проверки, крики, нервы, страх провиниться (армейский вариант — “нагореть”. Выражение “О-о-о, нагорел!” или “Это нагар, воин” применяется к любой ситуации, когда солдат отступает от буквы устава), полное отсутствие свободного времени делали службу в той части нелегкой. Прежде всего психологически. Придя в колонну, заметил, что отслужившие полгода и больше выглядят несколько старше своего возраста. Унылые, в основном хмурые лица, морщины, у некоторых седина. Про офицеров, особенно старших, и говорить нечего: обычное дело, когда в 28 выглядят на 35. Да, форма старит, но висящие животы, старение кожи, потухшие глаза не от формы берутся. Безусловно, есть живые, подтянутые, статные. Но их мало…

Прошли полгода моей службы, деды ушли и ... меня перевели в другую часть. Сложно объяснить, какая именно причина стала решающей: будучи одно время писарем, я совершал ошибки, инициативы по службе не проявлял, для подразделения ничего не делал и вообще скверно чувствовал себя в этом месте. Единственное, что давало позитив — общение с товарищами, которые разделяли со мной точку зрения по поводу происходящего. Вместе мы решили, что наше состояние лучше всего характеризуется словом “муторно”. Оно и не сильно напряжно, а как видишь дверь расположения или слышишь голос ротного — так блевать тянет. Дело ли, если за день ни разу не улыбнешься? В общем, я знал, что меня хотят перевести. Типа, ни то ни се, не косячит особо, но без инициативы.

При этом мне сказали, что если хочу остаться, нужно подойти к командиру, поговорить. Вроде как попроситься. Подходить не стал и был отправлен в Ярославль вместе с семью другими счастливчиками. Перевестись из этого автобата хотели 80% призывников.

Легкий мандраж, вещмешок, свалить скромные пожитки, самое ценное из которых — письма; ожидание,  “куда переводят? — в Ярик, кажется — везет же”, грустные мысли... Поезд, сомнения, ночь. Я не знал, что ждет в древнем русском городе, который уже однажды посещал. Но рассуждал, что хуже, чем в Москве, быть не может. Сердце щемила грусть от разлуки с товарищами, со многими из них первый раз встретился еще в Твери, на сборном пункте. “Ладно, нечего ныть, хотел перевестись — вот тебе, пожалуйста. Тем более берут как водителей категории Д и Е, а это товар штучный и ценный”. Приехали в два часа ночи, встали в шесть. Бреду в туалет, по пути отмечая слабенький ремонт в расположении (по сравнению с московским евро), старую мебель. А еще тот факт, что никто особо не торопится, никаких воплей “через три минуты на плацу”, минимум суеты.

Дохожу до туалета, приятно удивляюсь, что вместо дырок в полу (так называемые “очки”) — унитазы с кабинками. Сажусь, думаю. Тут сверху заглядывает лысая голова: “Есть зажигалка?”Даю. Голова прикуривает и садится дальше делать свои дела. Спросонья я не сразу оценил смысл произошедшего, но когда немаленькое помещение туалета на десять кабинок и столько же писуаров заволокло сигаретным дымом,  широко улыбнулся: нормально попали. Тем, кто не знаком с армейскими законами, поясню: курение где бы то ни было, кроме оборудованных курилок, запрещено и строго карается. Хотя в Москве тоже курили в туалетах, но выдыхали в вытяжку, бычки  уносили с собой, пепла и запаха не оставляли. Несколько раз ребята палились, тогда надевали ОЗК, противогаз и взмыливали помещение. Тут же всем было по фигу, парни нагло задымили белую долину до состояния “вешай топор”. Забрали меня в железнодорожные войска, автомобильную роту.

Сложно описать все перемены, которые случились в моей армейской жизни по сравнению с Москвой. Из основных: кормят тут гораздо лучше, на территории есть чепок. Стал регулярно заниматься на тренажерах, появилось время смотреть фильмы по вечерам по купленному на Новый год большому телевизору. В общем, тут лучше. Сегодня мне снился дембель. Долгий сон был наполнен радостью. Это как в детстве: проснувшись утром в день рождения, знаешь, что подарят что-то, о чем мечтал. Я смеялся, обнимался с товарищами. “Ноль, ребята, ноль! Завтра домой!” И ребята радовались вместе со мной, жали руки, поздравляли, желали удачи. Записывали телефоны, адреса, айди в соцсетях. Когда сон прервался, я не расстроился. Это было прекрасно, но еще прекраснее, что до дома шестьдесят, и каждый новый день встречаю не с мыслями “лучше бы не просыпался, так все бесит”, а с позитивом. Осталось чуть-чуть, служба привычная, не сильно напряжная. И я знаю, что спокойно пройду этот путь до конца.

Каждые новые сутки приближают меня к гражданской жизни, которая не будет медом, но будет интересной.