Нелитературные заметки на полях литературного альманаха

От редакции. Второй выпуск литературного альманаха «Город над Волгой» появился на свет в конце июня. Прошло почти два месяца, но кроме информационных сообщений, никаких откликов это событие не вызвало. Что плохо — совершенствование невозможно без критики. Поэтому мы были рады, когда Т. Московская принесла свой материал. Надеемся и на другие критические отзывы о сборнике.

Вместо предисловия

Перелистываю альманах. Многие авторы читаны-перечитаны. Некоторыми зачитываюсь до сих пор. До слез. До боли в сердце. Вот... А ведь хотелось без патетики обойтись. Да только эта чертовка Кольцова кого угодно до катарсиса доведет!

Наша ржевская литература будто нервный прыщавый подросток, самонадеянный, самовлюбленный: вот, мол, уже второй альманах в свет выпускаем — солидно, по-взрослому. И, как подросток, часто ведет себя вызывающе лишь для того, чтобы замаскировать комплексы, беззащитность и неуверенность в себе. Так и наша местная литература пытается спрятаться за степенями, званиями, прочими регалиями, словно ей больше нечем гордиться. Главным достоинством любого автора у нас считается то, что его отметили в столице. Да не «абы где», а в каком-нибудь авторитетном органе. «Засветился» — молодец! И после такой рекомендации простой читатель должен, видимо, потерять дар речи от восторга и «не сметь своего суждения иметь». Все, что бы ни написали об этом прославленном авторе впоследствии, мы, местные, должны принять на веру и говорить о нем только хорошее. Ругать нельзя. (Помните: переходный возраст, «трудный» подросток...)

Без дрожи не вспомнишь реакцию ржевских литераторов на резкую статью тверского критика А. Бойникова «О халтуре и редактуре». В ответ был критика портрет, писанный — ах, не маслом! — злым, беспощадным языком разгневанных местных литературных богов.

А мне-то — что? Я не поэт, не писатель, не журналист, не критик, не кандидат и сама — ничейная. Просто человек, безумно влюбленный в прекрасное Русское Слово, пьянеющий от музыки русской речи, относящийся к каждому слову как к хрупкому живому существу. Осторожно: не пораньте! Этому меня научили Цветаева, Маяковский, Булгаков, Бродский.

И еще – Зинаида Васильевна Своротнева. Я познакомилась с ней в 2000-м году в редакции «Были нового Ржева». Я знала, что Зинаида Васильевна более 20 лет была главным редактором газеты «Электромеханик», и ожидала увидеть важную, высокомерную даму: должность и положение просто обязывали ее быть такой. Вместо этого увидела труженицу, которая, обложившись словарями, неторопливо и внимательно вычитывала материалы. Ответственная и отвечающая за каждое слово. Своей кропотливой, старательной работой она подавала мне пример трепетно-уважительного, трогательно-почтительного отношения к Слову.

Своротнева — профессионал, каких я в Ржеве больше не знаю.

Слово — живая клетка любого текста. Качество написанного, уровень литературного таланта пишущего я определяю прежде всего по тому, как автор относится к этой мельчайшей, но самой важной составляющей своего творения — слову.

Я не литературовед. Я принципиальный и яростный нелитературовед! Литературоведение предполагает рассмотрение произведения (стихотворения, романа, очерка) как некоей конечной, раз и навсегда сотворенной сущности, которую, разложив по полочкам и кирпичикам, можно изучить, понять, усвоить. Решить стихотворение как уравнение, вывести формулу из романа, подвести под повестью черту? — Нет! Настоящая литература — это текст плюс еще что-то. По Цветаевой, плохое стихотворение отличается от хорошего «отсутствием данных строк». «Данных» Богом, небом, природой, талантом — кому что ближе, или: каждому — по вере его.

Наличие в литературном творчестве посланного свыше, Богом данного, нерукотворного, от автора не зависящего не дает мне права механически резать текст на пазлы образов и тем. Не поднимется рука и на «сплошное сердце», вывернутую наизнанку душу: искренность — самый важный посул в творчестве, отправная точка всех начинаний.

Без искренности не будет ничего! Без любви и уважения к материалу своей работы — слову — тоже ничего хорошего не получится.

О какой идейной целостности и философской концепции альманаха «Город над Волгой» я могу рассуждать, если тексты этого сборника кишат опечатками, грубыми орфографическими ошибками (школьники засмеют), стилистической нелепицей, возникающей от пустоты мысли и от пустоты сердца.

Досадная оплошность — опечатки. Они мешают спокойному чтению, отвлекают, в прямом смысле слова мозолят глаза. Я долго расшифровывала фразу «Да и в процессе возрождения...» (с.4-5), пока не поняла, что надо читать «Да и в процесс возрождения...», поскольку ранее было «...вклад во всероссийский литературный процесс».

Подпись под фотографиями основательницы самой первой музыкальной школы в Ржеве – Н.Л.Гришищева (с.19,21), тогда как в тексте Э.В.Степниковой – Грешищева. Как это понимать?

Виктор Воскресенский, быть может, и почтет за честь носить фамилию Вознесенский, как его окрестили в разделе «Содержание» (с.283).

По Маяковскому, «поэзия — вся! — езда в незнаемое» (в сборнике — «незнакомое» — с.5).

Теперь — об ошибках.

Частица «ни» усилительная, частица «не» отрицательная, поэтому должно быть «и «засветился» не где-нибудь, а в главном ... органе» (с.4). Ведь есть подсказка —противопоставление с союзом «а»! Не там, а здесь. Не Ваня, а Иван.

Слова «практически» в значении «почти полностью» («...практически сметя город с лица земли» — с.6) в словарях я не обнаружила. Предполагаю, что это журналистская находка. Не удивлюсь, если кто-то будет этим еще и гордиться.

«Свежепокрашенны» (с.50) пишется с двумя «н», так как в кратком прилагательном пишется столько же букв «н», сколько и в полном. Слово «свежепокрашенный» пишется с двумя «н», поскольку вторая часть слова образована от глагола совершенного вида «покрасить». Многие сложные прилагательные, образованные слиянием наречия и причастия (дорогостоящий, долгоиграющий, высокохудожественный), как правило, имеют терминологическое происхождение и вследствие этого устойчивую форму. Именно поэтому лучше использовать слово «свежеокрашенный», а не «свежепокрашенный» или даже «свежеукрашенный».

Не говорят «из-за причины» (с.246). Есть сложный предлог «по причине» (+ чего-либо), равный по значению предлогу «из-за».

Слову «достаточно» вполне можно присвоить звание «заслуженный паразит альманаха». Им беспорядочно и без надобности жонглируют все рецензенты. Там, где авторы-критики поскупились на чувства, там, где они могли бы воскликнуть: «Здорово! Замечательно! Блестяще! Великолепно! Оригинально!» — литераторы жеманятся: «уровень чего-то там достаточно высок». А может быть, и впрямь — достаточно и больше не надо?

К чему ненужные натужные вступления, нелирические отступления от литературы в сторону литературщины, истерически-критические выступления, почти все, за единичным исключением, воду льющие и елей на головы самопровозглашённых царей?

Предвижу окрики: «Да мы работали! Мы выбивали да пробивали!» Обидятся еще. — И обижайтесь! А впрочем, я не из Москвы, я вам не указ. Но если хотите на века — не надо наскоро!

Работать следует хорошо, справлять дело добротно, качественно. Оправдываться тем, что от опечаток и ошибок никто не умер — верх невежества. Господа журналисты и литераторы, вы не стартер в ОТК сдаете, а литературный сборник — культурно-исторический факт! — представляете на суд тысяч читателей, современников и потомков. С Бойниковым вы еще повоюете, с будущими читателями объясниться уже не сможете, чисто физически. Потомки будут судить вас по вашим безграмотным небрежным работам. Перед детьми — должно быть стыдно!

Там, где глаза не зацепились за помарки, сердце таяло и радовалось.

Душевно, по-домашнему тепло звучат письма госпожи Воскресенской. Завороженная ее неспешным, сдержанным повествованием, я удивлялась, как ей это удалось: без вычурностей и витийств, самыми простыми словами создать выпукло-зримые картины бытия. Кровь и порода – неумолимые (и неумалимые!) вещи!

Исследование Э. Степниковой «Ржевские последователи школы Гнесиных» сделано с огромной любовью и профессиональным знанием материала. Благородный слог, грамотное письмо; на этой работе — печать высокой культуры ее автора. Читая историю Э. Степниковой, понимаешь: образование и образованность — не одно и то же, а интеллигентность — не вытравимая никакими вождями и властями, самое главное качество русского человека, самая суть русской души.

Страстные, со спортивным азартом написанные, воспоминания И. Брянова меня буквально «зажгли». Наяву «болела» за ржевскую команду на эстафете и радовалась за героя.

Воспоминания о войне всегда отзываются острой болью в сердце. Этим воздухом-порохом разъедает глаза. Очерки Н.Шаповала и В.Канищева — живая, страшная война! По сравнению с ней, любая другая война — блеф. По сравнению с тем, что пришлось пережить нашим ветеранам, жизнь сегодняшняя — почти что рай, в котором все мы должны быть счастливы.

Постарайтесь быть счастливыми, дорогие ржевитяне! За это столько крови пролито...