Воспоминания военной медсестры

(публикуется в сокращении)
Я, Вера Прокофьевна Губина (Герасимова), родилась в 1918 году в деревне Холм Зубцовского района. Росла в большой семье, где было 9 детей, отец Прокофий Герасимович, мать Дарья Кирилловна и бабушка Ксения. В 1926-27 году отец взял земельный надел (27 гектаров), на этот участок мы переехали семьей. Хутор назвали Переездное, располагался он на берегу Осуги. Построили избушку, двор для скота, где держали двух лошадей, двух коров, овец, поросят, кур; развели огород. Дети работали наравне со взрослыми: теребили лен, сгребали и сушили сено, ухаживали за огородом. Наемных людей я не видела. В 1930 году вышло указание ликвидировать хутора, а хозяйства раскулачить. Приказали все отдать государству, а самим записаться в колхоз.
Семьи крестьян в чем есть увозили в неизвестном направлении, и их судьба заканчивалась трагически. Брать с собой ничего не разрешали. Наша семья чудом осталась на месте. Отец по совету родственников уехал в Ржев. Сначала жил у брата, потом купил ветхий домик на улице Сталинградской, недалеко от Волги и тюрьмы. Вскоре семья переехала к нему. Я поступила в медицинский техникум.
Жили плохо, дети по-прежнему рождались, работал только отец. Была карточная система, хлеба выдавали 500-600 грамм на день, один раз в месяц 200 грамм конфет. Не хватало одежды и обуви. У родителей сохранились мелкие золотые и серебряные украшения. Мы с мамой ходили сдавать их в магазин «Торгсин» по приему ценного металла. Взамен приносили муку, крупу и синие тапочки с белой резиновой окантовкой. Они назывались «торгсинками», в них мы в теплое время года ходили на учебу. Потом мы купили корову, гусей, за городом разработали землю и сажали картошку. Возле дома был небольшой огород и садик.
В период сталинско-ежовской кампании, в 1936-1937 годы, отца беспричинно арестовали по 58 статье. Сначала он находился в ржевской тюрьме, затем его переслали в Архангельскую область. В заключении он находился девять месяцев, затем был освобожден (благодаря хорошему адвокату, как говорила мама). В то время я после окончания медицинского техникума была направлена в земскую больницу в село Завидово Калининской области, поэтому подробности о трагедии, произошедшей с отцом, мало что знаю.

***
С первых дней войны отец был призван в саперные войска, в 1942 году его контузило. Затем его отправили на строительство метрополитена в Москву, где он и проработал до пенсии.
Моя сестра Надежда вспоминает, что бабушка с детьми вырыли рядом с домом землянку, где ночевали и прятались от обстрелов. Однажды утром вышли из землянки, а вместо дома — яма от бомбы или снаряда. Семья была вынуждена перейти жить к соседям. В городе начались эпидемии дизентерии, брюшного и сыпного тифа. Сыпным тифом заболела и наша семья. По указанию коменданта всех больных жителей вывозили из города. Погружали в товарные вагоны и увозили в Слуцк, где располагался лагерь. Там дизентерией заболела мама. Лекарств не было, лечить было нечем. Мама умерла, а через три дня скончался брат, 14-летний Коля. Всех умерших хоронили в одной яме. Когда наши войска освободили Слуцк, оставшихся в живых брата Виктора (17 лет) и сестру Надю (15 лет) отправили в Польшу. Определили их к пану, Надя работала по хозяйству, а Виктор пас скот. Затем Виктора призвали в армию. Погиб он в Польше, близ Гданьска, 25 марта 1945 года. Надя после войны переехала к отцу в Москву, где до пенсии трудилась на авиационном заводе.
19-летний брат Борис ушел в партизаны. На их группу был донос, их поместили в подвал ржевского медицинского техникума, жестоко издевались (по рассказам ржевитян). Видимо, он там погиб, других данных о его судьбе нет. Брат Анатолий 1919 года рождения, студент ленинградской медицинской академии, был убит под Ленинградом 2 декабря 1941 года.
Я 15 июня 1941 года была призвана Завидовским РВК по повестке и направлена в военный лагерь им. Ворошилова, находившийся в 25 км от Калинина. Медсанбат входил в состав 20-й армии 73 стрелковой дивизии.
22 июня 1941 года мне дали увольнительную, и я поехала навестить знакомых в Калинин. Гуляла по улице Урицкого, зашла в универмаг. В 14 часов репродукторы передали сообщение о начале войны. Я отправилась на Речной вокзал, чтобы пароходом добраться до воинского соединения. Прибыла в медсанбат. Стали упаковывать ящики с медикаментами,  оборудованием и грузить в санитарные машины. Ночью выехали в Калинин, 23 июня пополнили состав медработниками и отправились на фронт западного направления в сторону Белоруссии. В пути подвергались бомбежкам и обстрелу с воздуха. Не доехав до Орши, выгрузились в лесу и развернули палатки. В ночь на 26 июня стали поступать раненые с линии боевых действий, их было очень много. Я выполняла работу старшей операционной медсестры.

***
Наш медсанбат часто обнаруживали немецкие самолеты. Мы должны были быстро эвакуировать раненых в другое место. Медики работали бесстрашно, мужественно и самоотверженно. В первых числах августа 1941 года мы начали движение к Днепру (на Смоленщине). В конце октября — начале ноября обстановка накалилась. Начались артобстрелы, усилились налеты авиации, потерялось управление, и наша медчасть осталась без руководства. Ударили заморозки, мы стали продвигаться в брянские леса. Шли без ориентировки, положившись на волевого, умного, внушающего доверие главного хирурга медсанбата Николая Новосельцева.
6 ноября вошли в деревню Свиненки Семлевского района Смоленской области. Зашли в небольшой дом, где хотели переночевать. Увидели переполненное помещение — наши военные стояли и сидели, прижавшись друг к другу. А утром деревню заняли немецкие войска. В деревне они не задержались, осталась лишь небольшая часть солдат. Наших военных взяли в плен. Дальнейшую судьбу этих нескольких сотен людей я не знаю. Меня переодела в гражданскую одежду хозяйка дома, тетя Маша сказала немцам, что я ее дочь. Так я не попала в плен.
Из церкви, где держали пленных, сбежал Новосельцев. Он где-то раздобыл лошадей с повозкой, и мы отправились в неизвестном направлении по дорогам боевых сражений. Все поля, овраги были завалены тысячами убитых и сожженых наших воинов, лошадей, искореженной техникой. Иногда нас останавливал немецкий патруль, Николай Васильевич объяснял, что он русский доктор и едет в тыл. В конце ноября мы прибыли в деревню Жулино Вяземского района. Нам сказали, что дальше ехать бессмысленно.
В сельской школе было размещено около 30 раненых, мы стали оказывать им помощь. В конце февраля 1942 года в деревню вошли наши войска. Нас сначала отправили в город Медынь, затем в Малый Ярославец, потом погрузили в пульмановские вагоны и с военным конвоем отправили в неизвестном направлении. Оказались мы в Краснодарском крае, станице Саратовская, в лагере, где проходили спецпроверку. Нас по ночам несколько раз вызывали на допрос. Спрашивали, как мы попали в окружение, на территорию, занятую немецкой армией. В лагере нас продержали месяц-полтора. Никаких документов не дали, следователь сказал: «Забудьте, где вы были, и никому не рассказывайте».
Новосельцева отправили в действующую армию, а меня — в Армавир, где в июне 1942 года был сформирован военно-санитарный поезд № 6, который обслуживал передовую линию фронта Северного Кавказа. Поезд при налете вражеской авиации сгорел, а меня направили на ВСП № 200, первый рейс которого был из Орджоникидзе (теперь Владикавказ). Там погрузили раненых и направили в Среднюю Азию. В пути мы были месяц. Состояние раненых ухудшалось — стояла жара, а из питания были только селедка и черный хлеб. Раны гноились, в них заводились черви, приходилось, кроме обычных процедур, делать и переливание крови. Поезд двигался по калмыцким степям, где подвергся налету немецкой авиации. Сменили паровоз и отправились на Астрахань. Наконец-то доехали до конечного пункта — города Сталинобада (Таджикская республика). Нас распределили по госпиталям, затем меня послали в Саратов для повышения квалификации.

***
Находясь в пути в Среднюю Азию, я заболела малярией. Были тяжелые приступы лихорадки, температура поднималась до 40,5 градусов. Из Саратова меня откомандировали в Казань, в учебную дивизию. Там я работала при медсанчасти батальона. В марте 1944 года нас послали сопровождать эшелон на фронт к польской границе. Мне дали сопровождение с правом на обратный путь с линии фронта, с заездом на родину, в Ржев.
Родной город я увидела в развалинах и воронках. Встретилась с тетей Анютой, которая возвратилась из Смоленской области и поселилась в уцелевшем двухэтажном доме на улице Калинина. Переночевав у нее, поехала в Москву, к отцу. После свидания с родными возвратилась в Казань, где меня и застал День Победы. Это воистину были радость и ликование. А с другой стороны — слезы, горе из-за потерь близких, не вернувшихся с войны.
Демобилизовалась в июле 1946 года, возвратилась в Калинин. Встретила человека, который стал моим мужем, и переехала в Москву. До пенсии работала в медицинских учреждениях Москвы. В 1962 году за безупречный труд была награждена орденом Трудового Красного Знамени. В 1965 году присвоено звание ударника коммунистического труда, награждена благодарностями и ценными подарками.•