Прощение

Елизавета Федоровна, некрасивая, худая женщина маленького роста, была замужем за Сергеем Павловичем, огромным, грузным мужчиной со сросшимися в сплошную линию широкими бровями. Елизавета Федоровна имела сына Виктора от первого брака и дочь Марину от брака с Сергеем Павловичем. Виктору было 12 лет, когда его мать развелась с отцом и вышла замуж во второй раз. Сергей Павлович сильно недолюбливал пасынка и при первой возможности выставлял это напоказ, даже при людях. Он часто кричал на Виктора, по поводу и без, наказывал и даже бил. Свою же родную дочку Марину он баловал, как мог.

Елизавета Федоровна закрывала глаза на это и делала вид, что не замечает, как страдает ее сын.

Закончив 11 классов, Виктор уехал учиться в институт в соседнюю область. Домой приезжал редко, так как кроме скандалов и ссор с отчимом его там ничего не ожидало. После института Виктор пошел в армию. Затем женился и стал жить за несколько тысяч километров от родного города. У Виктора была жена Надежда, женщина умная, хозяйственная, но не очень хороша внешне. Надежда родила двух дочек — Таню и Галю.

Виктору было 35 лет, когда в один из слякотных осенних вечеров принесли в его дом телеграмму с сообщением о том, что Сергей Павлович при смерти.

Приехал Виктор уже через два дня. Зайдя в комнату, в которой было много людей (среди них стояли и мать, и сестра Марина), Виктор увидел лежащего на кровати седого старика, всего в поту и с влажным компрессом на лбу. Виктор подошел к кровати и, глядя на больного, стал узнавать черты лица. Без сомнения, это был Сергей Павлович. Старик тяжело открыл глаза и, разглядев перед собой Виктора, попытался крикнуть что-то, но у него не получилось и поэтому он захрипел:

— А-а! Ты зачем здесь?.. Да-а, много я тебе крови попортил. Убирайся вон! Дай мне умереть! Я и так испытываю адскую боль, а тут еще и ты! Вон! Я тебя не звал! Вон!

— Успокойся, Сергей Павлович, успокойся, — сказал Виктор так умиротворенно, что старик перестал хрипеть и трястись. — Я пришел не для того, чтобы мучить тебя. Я тебя прощаю за все то зло, которое ты мне причинил, пусть это больше не тяготит тебя. Я прощаю тебя.

Старик переменился в лице, сменив гнев на смирение.

— Правда?

— Да, правда.

Глаза Сергея Павловича стали стеклянными, а по щекам, обросшим седой щетиной, начали сползать слезы.

— Спасибо.

И муки покинули старика. Издав последний вздох, уже без боли он умер.