Деревня Муравьево: очерки истории

Исследование истории деревни Муравьево, находящейся в 8 км от Ржева, я начала с изучения родословной моей семьи. Предки по материнской линии жили в этой деревне. На данный момент история Муравьева изучается мною в рамках XIX — ХХ веков.

Наиболее интересные факты связаны с муравьевцами-старообрядцами, жившими в деревне с начала XIX в. (пока более точных данных о появлении здесь старообрядцев нет). Крестьяне деревни Муравьево до 1861 года являлись крепостными барона Сергея Ивановича фон Рейхеля. Исповедовать старообрядчество им, как крепостным, было запрещено властями, в отличие, например, от мещан и купцов Ржева. Как сказано в «Записке о раскольниках по городу Ржеву и уезду»: «От крестьян помещика Рейхеля поданы прошения о причислении их к расколу, и хотя им в этом отказано, но они все-таки не оставляют свою ересь».

В 1825 году в Муравьеве проживало шесть семей старообрядцев (51 человек), в основном это были представители фамилии Столбовых, что было установлено мной в ходе изучения родословных крестьян этой деревни. Как известно, в большинстве документов того времени фамилии крестьян не указывались, лишь в исключительных случаях и ближе к концу XIX века. Однако фамилия «Столбовы» была указана уже в метрических книгах 1814 — 1816 годов — действительно, это исключительный случай (в моей практике работы с архивными документами данный пример пока является самой ранней регистрацией фамилии у крепостных крестьян).

Причина указания фамилии понятна, если прочитать всю метрическую запись: «16 апреля 1813 года у крестьянина деревни Муравьева Афанасия Иванова Столбова жена Анна Антонова родила дочь Стефаниду, где и кем крещена, неизвестно по их расколу (т.е. старообрядчеству — Д.П.)». Православный священник, очевидно, был обязан записать факт рождения ребенка с целью контроля старообрядцев, несмотря на то, что новорожденного не принесли ему для совершения обряда крещения.

Другой интересный факт, касающийся этой семьи: сами родители — Афанасий Иванов и Анна Антонова — венчались по всем правилам в православной церкви в 1806 году. Причем невеста происходила из самой православной семьи деревни — Сорокиных (по крайней мере, по документам, так как ее представители продолжали придерживаться православия вплоть до 1917 года, когда подавляющее число муравьевцев уже официально могло исповедовать старообрядчество и посещать старообрядческую церковь в Ржеве).

Возвращаясь же к браку Столбовых, надо отметить, что супруги могли в то время «доправить» обряд у старообрядческого священника. У него же, по-видимому, и крестили своих детей до 1816 года. С 1816 года, как свидетельствуют метрики, им приходится обращаться к православному священнику. Изменения в поведении Столбовых можно объяснить ужесточением государственной политики в отношении старообрядцев: в Ржеве в это время было арестовано несколько старообрядческих священников, поэтому старообрядцам пришлось вернуться в православные церкви.

Однако в течение первой половины XIX века число старообрядцев в деревне продолжало возрастать, несмотря на все репрессии царствования Николая I: 1830 год — 44 человека, 1840-й — 60 человек (кроме Столбовых, приверженцами старообрядчества стали Союзновы и Скалкины), 1860-й — 82 человека. А после отмены крепостного права и обретения крестьянами личной свободы количество старообрядцев в Муравьеве резко увеличилось: в 1870 году их насчитывалось уже 280 человек, в 1890-м — 507, к 1917 году — 533 человека.

Старообрядцам деревни Муравьево, как и всем старообрядцам России, приходилось бороться за свою веру, за право ее исповедовать. В 1828 и 1856 годах они писали прошения тверскому губернатору и даже самому министру внутренних дел. В 1841 году в доме Семена Ивановича Скалкина была устроена старообрядческая молельня (которую власти вскоре закрыли), а в феврале 1857 года муравьевцы пришли на помощь ржевитянам-старообрядцам, защищавшим свою моленную от передачи ее под единоверческую церковь (для того, чтобы освободить молитвенный дом от державших осаду в нем старообрядцев, было вызвано несколько армейских полков).

Единоверие также не обошло стороной Муравьево. (Единоверием называлось религиозное течение, созданное при Павле I с целью искоренения старообрядчества. В единоверческих церквях служба велась православными священниками, но по старопечатным книгам и с соблюдением старых обрядов). В Ржеве в 1837 и 1843 годах были открыты две единоверческие церкви: Успенская и Благовещенская. В 1850-х годах часть православных крестьян деревни Муравьево перешла в единоверие, в том числе и семья моего прапрадеда, Гаврилы Ивановича Панова (1863—1927), как я узнала позже. До этого безуспешно искала его в течение двух лет «архивно-родословных раскопок», но документы упорно молчали. И только с обнаружением исповедных ведомостей (списков прихожан, являвшихся каждый год на исповедь) единоверческой церкви города Ржева я нашла и Гаврилу Ивановича.

Кстати, пример моей семьи демонстрирует огромную неудачу, даже провал (в масштабах всей России) государственной политики по введению единоверия. На деле все происходило вопреки желанию властей. Вместо того, чтобы посредством единоверия старообрядцы возвращались в православную церковь, православные (как и семья моего прапрадеда) переходили в единоверие, а затем обращались к старообрядчеству.

Есть и другая грань, которой «сверкала» история деревни Муравьево, — это кузнечный промысел, известный в XIX веке не только в Российской империи, но и Европе. В основном, крестьяне деревни Муравьево производили, или «работали» (по-старому), топоры различных видов.

Топоры у муравьевских кузнецов заказывал еще Иван Грозный во время Ливонской войны (1558—1583). Муравьевцам удалось пережить и тяжелые времена Смутного времени, сохранив навыки кузнечного мастерства до ХХ века. Как известно на данный момент, в первой половине XIX века, во времена крепостного права, развитию производства способствовал владелец деревни, барон Рейхель. За их «прекрасную выделку» в 1839 году он получил большую серебряную медаль на российской выставке мануфактурных изделий.

Сами кузнецы также получали награды (медали различного достоинства и похвальные листы) на лондонской, венской и русской выставках, от московского общества сельского хозяйства. Их топоры продавались в Ржеве, Твери, Старице, Смоленске, Вязьме, Гжатске, Витебске, Москве и Санкт-Петербурге. Муравьевцы, таким образом, полностью оправдывают слова крупного специалиста XIX века по старообрядчеству П.Мельникова: «...Где более развиты промыслы, раскол сильнее. И, наоборот, где менее раскольников, тем слабее промышленность, так что степень развития промышленной деятельности в известной местности служит безошибочным мерилом степени развития раскола».

Однако с 1870-х годов производство топоров перестало приносить прежний доход (количество заказов уменьшилось, иногда приходилось продавать топоры за полцены). В 1880-х годах в деревне работали 44 кузницы (79 мастеров, 41 молотобоец, 16 точильщиков). Многие мастера перешли на работу к фабриканту Мосягину в Осташков.

История деревни Муравьево, уходящая корнями во времена правления первого русского царя Ивана Грозного, таит в себе еще немало загадок, которые предстоит решить. А в моих мечтах — написание книги по истории Муравьева и ржевского старообрядчества (работа начата в рамках подготовки моей магистерской диссертации «Старообрядческая семья в городе Ржеве и Ржевском уезде в XIX — начале ХХ веков»). Материалы для публикации статьи по ржевскому старообрядчеству уже готовы.

Диана Примако, студентка магистратуры исторического факультета ТвГУ. На снимке: предметы из музея в деревне Муравьево.