"Дни, в которые мне хочется вернуться". Уроки рисования

Воспоминания имеют различные формы существования. Говоря компьютерным языком, они хранятся на разных носителях. Это мысли, запахи, вкусы, обстановка, ощущения, фотографии и многое другое.

Когда смотрю на прозрачную воду, сквозь которую видны камушки на дне речки, мысли каким-то непостижимым путем возвращаются в одно и то же прошлое.

Я учусь в седьмой школе и через перевоз в районе телевышки добираюсь на занятия в изо­студию дома пионеров, который находился во дворе нынешней мэрии. Ходила я туда в разные времена года, но больше всего запомнила раннюю осень, золотые сентябрьские деньки и лодку через Волгу. Вода в то время в реке бывала небольшая (шлюзы перекрывались), лодка переправляла пассажиров быстро, а я любила смотреть на разноцветные камушки, перегнувшись через край. В руке альбом, карандаши, ластик; в ладошке зажаты монетки — за перевоз заплатить, когда обратно поплыву, и купить новые карандаши.

Неловкое движение — и монетки упали в речку. Так красиво опустились на дно, но лодка-то плывет быстро, я растерялась, ничего не успев предпринять, хотя место было мелким. Когда лодочник понял, в чем дело, он поворчал, что сразу не сказала — можно было багром остановить судно, и он бы достал монетки. Так я, как несмышленый Буратино, отдала свои денежки речке. Только не по злому умыслу лисы Алисы, а по недоразумению. Добрый лодочник пообещал не говорить маме, несколько раз перевез меня бесплатно, чтобы я накопила на карандаши. Жили так бедно, что родителям было трудно выделять даже копейки на занятия в изостудии, да и не считалось, что это особенно нужно.

А мне это было нужно. Все отходило на задний план. И ничего в жизни не было важнее, чем войти в студию с настоящим мольбертом, гипсовыми моделями и начать действо. Я не была особо талантливой ученицей, но у нас был талантливый педагог. И я каким-то внутренним чутьем понимала, что надо по крупицам собирать минуты общения с этим человеком. Звали — почему звали? — зовут ее Елена Петровна Мясникова. Она знакома ржевитянам по публикациям в «Ржевских новостях», а некоторые были ее учениками.

Мы рисовали, а Елена Петровна нам рассказывала. Рассказывала обо всем: произведениях искусства, авторах, об истории. Пересказывала художественные произведения. В то время был дефицит эстетической информации. Не было телевидения, не было книг об искусстве, альбомов с репродукциями. О музеях, картинах, художниках, настоящем искусстве многие узнали из ее бесед.

В седьмой школе рисование у нас также преподавала Елена Петровна. Такими же интересными были и уроки «изо». С замиранием сердца слушали мы необыкновенные беседы педагога. Елена Петровна приносила репродукции картин, даже в школьном коридоре и на стенах над лестницей устроила настоящую картинную галерею, куда водила нас на экскурсии.

Среди родителей и учителей были ханжи, которые обсуждали, не рано ли видеть нам репродукции картин с обнаженными натурами и скульптурами. Но все это было настолько красиво и не пошло, что самые отъявленные баловники прикусывали язычки и не позволяли никаких шуточек.

Мир прекрасного, подаренный на уроках рисования, думаю, остался в нас на всю жизнь. Уже став взрослой, бывая в столичных музеях, вспоминала какие-то реплики и пояснения Елены Петровны. Ни на одних уроках не было такой идеальной тишины и примерного поведения, как на рисовании. Мы старались быстро выполнить положенное задание, чтобы осталось побольше времени послушать о прекрасном.

Мне всегда казалось, что эта красота, это искусство, эти рассказы и есть настоящая правда и жизнь. А реальное и обыденное — временно и скоро пройдет.

Позже я узнала гениально-утопическую идею «красота спасет мир». А теперь точно знаю, что это утопия. Красоты в жизни много, но мир не спасен. Может быть, просто люди не знают, что делать с этой красотой, которая существует сама по себе?

Но мне очень хочется посидеть за партой в седьмой школе и послушать Елену Петровну. Вновь почувствовать себя той ученицей с очарованной душой.

В. Ильина.